Неточные совпадения
Допустим, что это было самообольщение, но ведь вопрос
не в том, правильно или неправильно смотрит человек на
дело своей жизни, а в том, есть ли
у него хоть какое-нибудь
дело, около которого он может держаться.
В самом
деле,
не обидно ли: я
не только
не меньше дедушки знаю толк в сельском хозяйстве, но даже несколько больше, а между тем дедушка ежегодно ставил целый город скирдов, а
у меня на гумне всего два скирдочка стоят, да и те какие-то растрепанные и накренившиеся набок.
Вот Прокоп — так тот мигом поправился. Очевидно, на него даже реформы
не действуют. Голова
у него трещала всего один
день, а на другой
день он уже прибежал ко мне как ни в чем
не бывало и навалил на стол целую кипу проектов.
В
деле затей, зарождающихся на нашей почве, такого рода предположения совсем
не шаржа, потому что
у нас исстари так заведено: затевать так уж затевать.
Как ни придирчив кажется этот вопрос (когда
дело идет о женерозных начинаниях,
у нас даже вопросов никаких допускать
не принято), но он далеко
не праздный.
Во втором случае, ежели вы, например, имеете в банке вклад, то забудьте о своих человеческих немощах и думайте об одном: что вам предназначено судьбою ходить. Кажется, и расписка
у вас есть, и все в порядке, что следует, там обозначено, но, клянусь, раньше двух-трех
дней процентов
не получите! И объявления писать вам придется, и расписываться, и с сторожем разговаривать, и любоваться, как чиновник спичку зажечь
не может, как он папироску закуривает, и наконец стоять, стоять и стоять!
Прерванный на минуту разговор возобновился; но едва успел Менандр сообщить, что ладзарони лежат целый
день на солнце и питаются макаронами, как стали разносить чай, и гости разделились на группы. Я горел нетерпением улучить минуту, чтобы пристать к одной из них и предложить на обсуждение волновавшие меня сомнения. Но это положительно
не удавалось мне, потому что
у каждой группы был свой вопрос, поглощавший все ее внимание.
— Кто? я-то хочу отнимать жизнь? Господи! да кабы
не клятва моя! Ты
не поверишь, как они меня мучают! На
днях — тут
у нас обозреватель один есть принес он мне свое обозрение… Прочитал я его — ну, точно в отхожем месте часа два просидел! Троша
у него за душой нет, а он так и лезет, так и скачет! Помилуйте, говорю, зачем? по какому случаю? Недели две я его уговаривал, так нет же, он все свое: нет, говорит, вы клятву дали! Так и заставил меня напечатать!
—
Не за штатом, а просто ни при чем. Ну, скажи на милость, кабы
у тебя свое
дело было, ну, пошел ли бы ты генерала хоронить? Или опять эти Минералы, — ну, поехал ли бы ты за семь верст киселя есть, кабы
у тебя свой интерес под руками был?
Увы! Я должен был согласиться, что план Прокопа все-таки был самый подходящий. О чем толковать, когда никаких своих
дел нет? А если
не о чем толковать, то, значит, и дома сидеть незачем. Надо бежать к Палкину, или на Минерашки, или в Шато-де-Флер, одним словом, куда глаза глядят и где есть возможность забыть, что есть где-то какие-то
дела, которых
у меня нет. Прибежишь — никак
не можешь разделаться с вопросом: зачем прибежал? Убежишь — опять-таки
не разделаешься с вопросом: зачем убежал? И все-то так.
Конгресс помещался в саду гостиницы Шухардина — это была первая странность. В самом
деле, мы, которые так славимся гостеприимством, ужели мы
не могли найти более приличного помещения, хотя бы, например, в залах
у Марцинкевича, которые, кстати, летом совершенно пусты?
— Еще бы! Ну, разумеется, экстренный train [поезд.] на наш счет; в Москве каждому гостю нумер в гостинице и извозчик; первый
день — к Иверской, оттуда на политехническую выставку, а обедать к Турину; второй
день — обедня
у Василия Блаженного и обед
у Тестова; третий
день — осмотр Грановитой палаты и обед в Новотроицком. А потом экстренный train к Троице, в Хотьков… Пение-то какое, мой друг! Покойница тетенька недаром говаривала: уж и
не знаю, говорит, на земле ли я или на небесах! Надо им все это показать!
Но за обедом случился скандал почище: бараний бок до такой степени вонял салом, что ни
у кого
не хватило смелости объяснить это даже особенностями национальной кухни. Хотя же поданные затем каплуны были зажарены божественно, тем
не менее конгресс единогласно порешил: с завтрашнего
дня перенести заседания в Малоярославский трактир.
Это была первая ночь, которую я спал спокойно. Я
не видел никаких снов, и ничего
не чувствовал, кроме благодарности к этому скромному молодому человеку, который, вместо ста тысяч, удовольствовался двумя билетами и даже
не отнял
у меня всех пяти, хотя я сам сознался в обладании ими. На другой
день утром все было кончено. Я отдал билеты и получил обещание, что еще два, три допроса — и меня
не будут больше тревожить.
Опять в руки перо — и к вечеру статья готова. Рано утром на другой
день она была уже
у Менандра с новым запросом:"
Не написать ли еще статью:"Может ли быть совмещен в одном лице промысел огородничества с промыслом разведения козлов?"Кажется, теперь самое время!"К полудню — ответ:"Сделай милость! присылай скорее!"
Или еще фортель. Если стал в тупик, если чувствуешь, что язык
у тебя начинает коснеть, пиши смело: об этом поговорим в другой раз — и затем молчок! Ведь читатель
не злопамятен;
не скажет же он: а ну-ко, поговори! поговори-ка в другой-то раз — я тебя послушаю! Так это
дело измором и кончится…
— И как еще, сестрица, благодарить! Вот я каждый
день Лелечке говорю: благодари, говорю, дура! Если б
не скончался братец, жила бы я теперь с вами, оболтусихами, в Ветлуге! А
у нас, сестрица, на Ветлуге и мужчин-то всего один, да и тот землемер!
— Да-с,
не лестно-с и
не расчет-с! — начал он вновь, закидывая руки под голову, — я в Петербурге от ста до тысячи рублей в
день получаю — сколько это в год-то составит? — да-с! А вы тут с своею Проплеванною в глаза лезете!.. Я за квартиру в год пять тысяч плачу!
У меня мебель во всех комнатах золоченая — да-с!
— Верное слово, ваше высокородие! Потому тятенька
у меня человек строгий, можно сказать, даже ровно истукан простой… Жили мы, теперича, в этой самой Елабуге, и сделалось мне вдруг ужасти как непросторно! Тоись, так
не просторно! так
не просторно! Ну, и стал я, значит, пропадать:
день меня нет, два
дня нет — натурально, от родителев гнев. Вот и говорят мне тятенька: ступай, говорит, сукин сын, куда глаза глядят!
Среди потока противоречивых вздохов, укоров и негодований, которыми по временам обдает меня Петр Иваныч,
у него вырвалось одно очень правдивое и меткое замечание: он разорил
не того, против кого устремлял свой натиск, а совсем постороннего человека, до которого, собственно говоря, ему никакого
дела не было.