Неточные совпадения
— Ах, да… Виноват, я совсем
не заметил тебя, — рассеянно проговорил Платон Васильич. — Я что-то хуже и хуже вижу с каждым
днем… А ты выросла. Да… Совсем уж взрослая барышня, невеста. А что папа? Я его что-то давно
не вижу
у нас?
— Ах, да, Родион Антоныч… Что я хотела сказать? Да, да… Теперь другое время, и вы пригодитесь заводам.
У вас есть эта, как вам сказать, ну, общая идея там, что ли…
Дело не в названии. Вы взглянули на
дело широко, а это-то нам и дорого: и практика и теория смотрят на вещи слишком узко, а
у вас счастливая голова…
— Ах, Демид Львович… В этом-то и шик! Мясо совсем черное делается и такой букет… Точно так же с кабанами. Убьешь кабана,
не тащить же его с собой: вырежешь язык, а остальное бросишь. Зато какой язык… Мне случалось в
день убивать по дюжине кабанов. Меня даже там прозвали «грозой кабанов». Спросите
у кого угодно из старых кавказцев. Раз на охоте с графом Воронцовым я одним выстрелом положил двух матерых кабанов, которыми целую роту солдат кормили две недели.
У Родиона Антоныча с кумом Елизарычем были вечные
дела, и они
не оставались в накладе от взаимных услуг.
— Нет, вы, господа, слишком легко относитесь к такому важному предмету, — защищался Сарматов. — Тем более что нам приходится вращаться около планет. Вот спросите хоть
у доктора, он отлично знает, что анатомия всему голова… Кажется, пустяки плечи какие-нибудь или гусиная нога, а на
деле далеко
не пустяки.
Не так ли, доктор?
Амальхен тоже засмеялась, презрительно сморщив свой длинный нос. В самом
деле,
не смешно ли рассчитывать на место главного управляющего всем этим свиньям, когда оно должно принадлежать именно Николаю Карлычу! Она с любовью посмотрела на статную, плечистую фигуру мужа и кстати припомнила, что еще в прошлом году он убил собственноручно медведя.
У такого человека разве могли быть соперники?
— Генерал весь вечер пробудет
у Евгения Константиновича, и мы с вами можем потолковать на досуге, — заговорила Нина Леонтьевна, раскуривая сигару. — Надеюсь, что мы
не будем играть втемную…
Не так ли? Я, по крайней мере, смотрю на
дело прямо! Я сделаю для вас все, что обещала, а вы должны обеспечить меня некоторым авансом… Ну, пустяки какие-нибудь, тысяч двадцать пока.
— Нет, это ты, ваше превосходительство, неправильно говоришь, — отрезал Ермило Кожин, когда генерал кончил. — Конечно, мы люди темные,
не ученые, а ты — неправильно. И насчет покосу неправильно, потому мужику лошадь с коровою первое
дело… А десятинки две ежели
у мужика есть, так он от свободности и пашенку распашет —
не все же на фабрике да по куреням болтаться. Тоже вот насчет выгону… Наша заводская лошадь зиму-то зимскую за двоих робит, а летом ей и отдохнуть надо.
— Да ведь другой дороги нет к Рассыпному Камню? Наконец нельзя же миновать наш главный завод… Если бы
не генерал, тогда, конечно, мы прокатили бы Евгения Константиныча проселком — и
делу конец. Но генерал, вот где загвоздка. Да ничего
не выйдет из этого, если и заночуем
у Вершинина.
— Нет, совсем
не то; я хочу только сказать тебе, что нужно беречь себя и серьезно работать.
У тебя будет в руках масса
дел и людей, и ты можешь ими пользоваться по своему усмотрению. А главное…
— В самый последний… Неужели
у вас
не найдется свободных пяти часов для такого важного
дела?
— Отлично, очень хорошо… Но это все еще в будущем, а теперь поговоримте о настоящем:
у меня на первый раз есть для вас маленькая дипломатическая миссия. Так, пустяки… Кстати, я говорил уже о вас генералу, и он согласен. Да… Так вот какое
дело, Авдей Никитич… Собственно, это пустяки, но из пустяков складывается целая жизнь. Я буду с вами откровенен… Надеюсь, что вы
не откажете мне?
Неточные совпадения
Хлестаков. Да что? мне нет никакого
дела до них. (В размышлении.)Я
не знаю, однако ж, зачем вы говорите о злодеях или о какой-то унтер-офицерской вдове… Унтер-офицерская жена совсем другое, а меня вы
не смеете высечь, до этого вам далеко… Вот еще! смотри ты какой!.. Я заплачу, заплачу деньги, но
у меня теперь нет. Я потому и сижу здесь, что
у меня нет ни копейки.
Хлестаков. Нет, я
не хочу! Вот еще! мне какое
дело? Оттого, что
у вас жена и дети, я должен идти в тюрьму, вот прекрасно!
«Парома
не докличешься // До солнца! перевозчики // И днем-то трусу празднуют, // Паром
у них худой, // Пожди!
По осени
у старого // Какая-то глубокая // На шее рана сделалась, // Он трудно умирал: // Сто
дней не ел; хирел да сох, // Сам над собой подтрунивал: // —
Не правда ли, Матренушка, // На комара корёжского // Костлявый я похож?
Чуть
дело не разладилось. // Да Климка Лавин выручил: // «А вы бурмистром сделайте // Меня! Я удовольствую // И старика, и вас. // Бог приберет Последыша // Скоренько, а
у вотчины // Останутся луга. // Так будем мы начальствовать, // Такие мы строжайшие // Порядки заведем, // Что надорвет животики // Вся вотчина… Увидите!»