Неточные совпадения
Вы — люди земства, mon cher, и
наша прямая обязанность — это стараться, чтоб вы все видели, все
знали.
Мы не осмеливаемся изречь из
наших уст: довольно! ибо не можем даже
знать, действительно ли есть то довольно, что нам кажется таковым.
Нет, мы только сию минуту
узнали (да и то не можем разобрать, врут это или правду говорят), что
наша затея, кроме нового фасона, заключает в себе и еще нечто, а до сих пор мы думали, что это положительным образом только фасон.
В следующую за пропажей председателя ночь я видел свой первый страшный сон. Сначала мне представлялось, что
нашего председателя возят со станции на станцию и, не выпуская из кибитки, командуют: лошадей! Потом, виделось, что его обронили в снег…"Любопытно бы
знать, — думалось мне, — отроют ли его и скажет ли он: мама! как тот почтительный младенец, о котором некогда повествовала моя няня?"
— Я приехал к вам, — начинает адвокат, — по одному делу, которое для меня самого крайне прискорбно. Но… vous savez… [вы
знаете…] вы
знаете…
наше ремесло… впрочем, au fond, [в сущности.] что же в этом ремесле постыдного?
— Помилуйте! я затем и адвокат, чтобы
знать все прекраснейшие
наши пословицы!
— Ах, душа моя, как ты, однако ж, горяч! Ведь это, наконец, невозможно! — укорил меня Менандр. — Тайный советник Прутков! да
знаешь ли ты, что это один из либеральнейших людей
нашего времени! что, быть может, он сам на днях получит разом три предостережения!
На
нашей стороне все образованное русское чиновничество — и кто же
знает? — быть может, не далеко то время, когда мы будем снимать пенки в размерах не только обширных, но и неожиданных…
— Ты не
знаешь, как они меня истязают! Что они меня про себя писать и печатать заставляют! Ну, вот хоть бы самая статья"О необходимости содержания козла при конюшнях" — ну, что в ней публицистического! А ведь я должен был объявить, что автор ее, все тот же Нескладин, один из самых замечательных публицистов
нашего времени! Попался я, брат, — вот что!
— А я еще тебя хотел завербовать в
нашу газету! — воскликнул он, — нет, уж лучше ты не ходи… не ходи ты ко мне, ради Христа! Не раздражай меня! Белинский! Грановский! Добролюбов… и вдруг Неуважай-Корыто! Черт
знает что такое!
— Но позвольте
узнать, — спросил один из них, — какие основания вы имеете, чтобы так низко ставить
нашу святую евангелическую религию?
— Благодарю вас. Она здорова и здесь со мною в Петербурге.
Знаете, здесь и Изомбар и Андрие… ну, а в
нашем Малоархангельске… Милости просим к нам; мы в"Hotel d'Angleterre"; жена будет очень рада вас видеть.
— Еще бы! Ну, разумеется, экстренный train [поезд.] на
наш счет; в Москве каждому гостю нумер в гостинице и извозчик; первый день — к Иверской, оттуда на политехническую выставку, а обедать к Турину; второй день — обедня у Василия Блаженного и обед у Тестова; третий день — осмотр Грановитой палаты и обед в Новотроицком. А потом экстренный train к Троице, в Хотьков… Пение-то какое, мой друг! Покойница тетенька недаром говаривала: уж и не
знаю, говорит, на земле ли я или на небесах! Надо им все это показать!
Итак, этот статистический конгресс, на который мы возлагали столько надежд, оказался лишь фальшивою декорацией, за которою скрывалась самая низкая подпольная интрига! Он был лишь средством для занесения
наших имен в списки сочувствующих, а оттуда — кто
знает! — быть может, и в книгу живота!
Задумано — сделано. Посыльный летит к Менандру с письмом:"Любезный друг! ты
знаешь, как горячо я всегда принимал к сердцу интересы оспопрививания, а потому не желаешь ли, чтоб я написал для тебя об этом предмете статью?"Через час ответ:"Ты
знаешь, мой друг, что
наша газета затем, собственно, и издается, чтобы распространять в обществе здравые понятия об оспопрививании! Пиши! сделай милость, пиши! Статья твоя будет украшением столбцов" — и т. д.
Но может быть также, что я обязан моим перемещением квартальному поручику Хватову, который,
узнав о привлечении меня к опаснейшему политическому процессу, вспомнил о взаимном
нашем хлебосольстве и воспользовался моим забытьем, чтоб выдать меня за сумасшедшего и тем спасти от справедливой кары, ожидавшей меня за то, что я подвозил мнимого Левассера на извозчике…
К земству примкнуть но мы не
знаем, как гать построить, и где канаву прорыть; не
знаем, да и не хотим
знать, ибо
наше дело не указать, а приказать.
Неточные совпадения
Купцы. Так уж сделайте такую милость, ваше сиятельство. Если уже вы, то есть, не поможете в
нашей просьбе, то уж не
знаем, как и быть: просто хоть в петлю полезай.
— дворянин учится наукам: его хоть и секут в школе, да за дело, чтоб он
знал полезное. А ты что? — начинаешь плутнями, тебя хозяин бьет за то, что не умеешь обманывать. Еще мальчишка, «Отче
наша» не
знаешь, а уж обмериваешь; а как разопрет тебе брюхо да набьешь себе карман, так и заважничал! Фу-ты, какая невидаль! Оттого, что ты шестнадцать самоваров выдуешь в день, так оттого и важничаешь? Да я плевать на твою голову и на твою важность!
Послушайте, Иван Кузьмич, нельзя ли вам, для общей
нашей пользы, всякое письмо, которое прибывает к вам в почтовую контору, входящее и исходящее,
знаете, этак немножко распечатать и прочитать: не содержится ли нем какого-нибудь донесения или просто переписки.
Анна Андреевна.
Знаешь ли ты, какой чести удостаивает нас Иван Александрович? Он просит руки
нашей дочери.
— // Я
знал Ермилу, Гирина, // Попал я в ту губернию // Назад тому лет пять // (Я в жизни много странствовал, // Преосвященный
наш // Переводить священников // Любил)…