— Да, брат, за такие статейки в уездных училищах штанишки снимают, а он еще
вон как кочевряжится: «Для того, говорит, чтобы понятно писать по-русски, надобно прежде всего и преимущественнейше обзнакомиться с русским языком…» Вот и поди ты с ним!
Неточные совпадения
— А вам-то что? Это что еще за тандрессы такие!
Вон Петр Иваныч снеток белозерский хочет возить… а сооружения-то, батюшка, затевает
какие! Через Чегодощу мост в две версты — раз; через Тихвинку мост в три версты (тут грузы захватит) — два! Через Волхов мост — три! По горам, по долам, по болотам, по лесам! В болотах морошку захватит, в лесу — рябчика! Зато в Питере настоящий снеток будет! Не псковский какой-нибудь, я настоящий белозерский! Вкус-то в нем
какой — ха! ха!
— Что вы! да ведь это целая революция! — А вы
как об этом полагали! Мы ведь не немцы, помаленьку не любим!
Вон головорезы-то, слышали, чай? миллион триста тысяч голов требуют, ну, а мы, им в пику, сорок миллионов поясниц заполучить желаем!
— Да, брат, везде прогресс! не прежнее нынче время! Поди-ка ты нынче в половые — кто на тебя
как на деятеля взглянет! Нет! нынче вот земство, суды, свобода книгопечатания…
вон оно куда пошло!
Припомнились мне также некоторые подробности из деятельности"православного жида":
как он за сутки до судоговорения залез в секретное место, предназначенное исключительно для присяжных заседателей (кажется, это было в Ахалцихе Кутаисском),
как сначала пришел туда один заседатель и через минуту вышел
вон, изумленный, утешенный и убежденный, забыв даже, зачем отлучался из комнаты заседателей;
как он вошел обратно в эту комнату и мигнул;
как, вслед за тем, все прочие заседатели по очереди направлялись, под конвоем, в секретную, и все выходили оттуда изумленные, утешенные и убежденные…
— И
как еще тяжело-то! Целый день кровь в тебе так ходуном и ходит! Ату его! лови! догоняй! — только и слов! А вечером,
как начнешь себя' усчитывать… грош!! Сколько крови себе испортил, сколько здоровья убавил, а кого удивил!
Вон он!
вон он! ишь улепетывает… ккканалья! Ну, и поймаю я его; ну, и посажу на одну ладонку, а другой — прихлопну; ну, и мокренько будет… Кого я этим удивлю, скажи ты мне, сделай милость!!
«Вишь ты, — сказал один другому, —
вон какое колесо! что ты думаешь, доедет то колесо, если б случилось, в Москву или не доедет?» — «Доедет», — отвечал другой.
— Как это «ненужная»? Я вам не стал бы и говорить про то, что не нужно. А вы обратите внимание на то, кто окружает нас с вами, несмотря на то, что у вас есть неразменный рубль. Вот вы себе купили только сластей да орехов, а то вы все покупали полезные вещи для других, но
вон как эти другие помнят ваши благодеяния: вас уж теперь все позабыли.
— Неловко с рукавами, — оправдывалась она, — нынче ведь
вон какие пошли платья, рукава все выпачкаешь.
Неточные совпадения
Еремеевна. Да не гневи дядюшку.
Вон, изволь посмотреть, батюшка,
как он глазки-то вытаращил, и ты свои изволь так же вытаращить.
Вральман. Уталец! Не постоит на месте,
как тикой конь пез усды. Ступай! Форт! [
Вон! (от нем. fort)]
— Нет! мне с правдой дома сидеть не приходится! потому она, правда-матушка, непоседлива! Ты глядишь:
как бы в избу да на полати влезти, ан она, правда-матушка, из избы
вон гонит… вот что!
— Да вот посмотрите на лето. Отличится. Вы гляньте-ка, где я сеял прошлую весну.
Как рассадил! Ведь я, Константин Дмитрич, кажется, вот
как отцу родному стараюсь. Я и сам не люблю дурно делать и другим не велю. Хозяину хорошо, и нам хорошо.
Как глянешь
вон, — сказал Василий, указывая на поле, — сердце радуется.
— Да, вот ты бы не впустил! Десять лет служил да кроме милости ничего не видал, да ты бы пошел теперь да и сказал: пожалуйте, мол,
вон! Ты политику-то тонко понимаешь! Так — то! Ты бы про себя помнил,
как барина обирать, да енотовые шубы таскать!