Неточные совпадения
Человек он был простой и малограмотный до наивности; убежден был, что Лондон
стоит на устье Волги и что есть
в мире народ, называемый хвецы[68], который исключительно занят выделкой мази для рощения волос.
Ну, и
мир весь за меня
стоял: всякому ведомо, что я
в жизнь никого не обидел, исполнял свое крестьянство как следует, — стало быть, не разбойник и не душегуб был!
Промеж всех церквей один храм
стоит,
в тыим храме златкован престол
стоит, престол
стоит всему
миру красота, престол християнским душам радование, престол — злым жидовем сухота. Столбы у престола высокие кованые, изумрудами, яхонтами изукрашенные… на престоле сам спас Христос истинный сидит.
Неточные совпадения
Долго бы
стоял он бесчувственно на одном месте, вперивши бессмысленно очи
в даль, позабыв и дорогу, и все ожидающие впереди выговоры, и распеканья за промедление, позабыв и себя, и службу, и
мир, и все, что ни есть
в мире.
— Прощайте, товарищи! — кричал он им сверху. — Вспоминайте меня и будущей же весной прибывайте сюда вновь да хорошенько погуляйте! Что, взяли, чертовы ляхи? Думаете, есть что-нибудь на свете, чего бы побоялся козак?
Постойте же, придет время, будет время, узнаете вы, что такое православная русская вера! Уже и теперь чуют дальние и близкие народы: подымается из Русской земли свой царь, и не будет
в мире силы, которая бы не покорилась ему!..
— Был, — сказала Варвара. — Но он — не
в ладах с этой компанией. Он, как ты знаешь,
стоит на своем:
мир — непроницаемая тьма, человек освещает ее огнем своего воображения, идеи — это знаки, которые дети пишут грифелем на школьной доске…
Самгин вздрогнул, ему показалось, что рядом с ним
стоит кто-то. Но это был он сам, отраженный
в холодной плоскости зеркала. На него сосредоточенно смотрели расплывшиеся, благодаря стеклам очков, глаза мыслителя. Он прищурил их, глаза стали нормальнее. Сняв очки и протирая их, он снова подумал о людях, которые обещают создать «
мир на земле и
в человецех благоволение», затем, кстати, вспомнил, что кто-то — Ницше? — назвал человечество «многоглавой гидрой пошлости», сел к столу и начал записывать свои мысли.
Она примирительно смотрела на весь
мир. Она
стояла на своем пьедестале, но не белой, мраморной статуей, а живою, неотразимо пленительной женщиной, как то поэтическое видение, которое снилось ему однажды, когда он, под обаянием красоты Софьи, шел к себе домой и видел женщину-статую, сначала холодную, непробужденную, потом видел ее преображение из статуи
в живое существо, около которого заиграла и заструилась жизнь, зазеленели деревья, заблистали цветы, разлилась теплота…