Неточные совпадения
В одно прекрасное утро проснувшиеся крутогорские чиновники с изумлением увидели, что по улицам мирного Крутогорска
журчат ручьи слез, а площади покрыты дрожащими от холода голыми малютками.
"Христос воскрес!" — звучат колокола, вдруг загудевшие во всех углах города;"Христос воскрес!" —
журчат ручьи, бегущие с горы в овраг;"Христос воскрес!" — говорят шпили церквей, внезапно одевшиеся огнями;"Христос воскрес!" — приветливо шепчут вечные огни, горящие в глубоком, темном небе;"Христос воскрес!" — откликается мне давно минувшее мое прошлое.
Журчат Аринушке
ручьи весенние, весенние
ручьи непорочные, чистые: жалко нам тебя, божья старушенька! лопотиночка у тебя — решето дырявое, ноженьки худые, иззяблые; обмолола их гололедь строгая, призастыла на них кровинка горячая…
Хорошо тоже весной у нас бывает. В городах или деревнях даже по дорогам грязь и навоз везде, а в пустыне снег от пригреву только пуще сверкать начнет. А потом пойдут по-под снегом
ручьи; снаружи ничего не видно, однако кругом тебя все
журчит… И речка у нас тут Ворчан была — такая быстрая, веселая речка. Никуда от этих радостей идти-то и не хочется.
Ты же, заботливый друг погребенных без славы, простую // Повесть об них рассказавший, быть может кто-нибудь, сердцем // Близкий тебе, одинокой мечтою сюда приведенный, // Знать пожелает о том, что случилось с тобой, и, быть может, // Вот что расскажет ему о тебе старожил поседелый: // «Часто видали его мы, как он на рассвете поспешным // Шагом, росу отряхая с травы, всходил на пригорок // Встретить солнце; там, на мшистом, изгибистом корне // Старого вяза, к земле приклонившего ветви, лежал он // В полдень и слушал, как ближний
ручей журчит, извиваясь;
Услыша пастуха,
Ручей журчит сердито: // «Река несытая! что, если б дно твоё // Так было, как моё // Для всех и ясно, и открыто, // И всякий видел бы на тенистом сем дне // Все жертвы, кои ты столь алчно поглотила?
Неточные совпадения
Он же все пьет воду, прямо из
ручья, который тут же, у бока, течет и
журчит.
Когда Микрюков отправился в свою половину, где спали его жена и дети, я вышел на улицу. Была очень тихая, звездная ночь. Стучал сторож, где-то вблизи
журчал ручей. Я долго стоял и смотрел то на небо, то на избы, и мне казалось каким-то чудом, что я нахожусь за десять тысяч верст от дому, где-то в Палеве, в этом конце света, где не помнят дней недели, да и едва ли нужно помнить, так как здесь решительно всё равно — среда сегодня или четверг…
Прихожу к тому
ручью, // С милой где гулял я. // Он бежит, я слезы лью, // Счастье убежало. // Томно ручеек
журчит, // Делит грусть со мною // И как будто говорит: // Нет ее с тобою.
Старик и мальчик легли рядом на траве, подмостив под головы свои старые пиджаки. Над их головами шумела темная листва корявых, раскидистых дубов. Сквозь нее синело чистое голубое небо.
Ручей, сбегавший с камня на камень,
журчал так однообразно и так вкрадчиво, точно завораживал кого-то своим усыпительным лепетом. Дедушка некоторое время ворочался, кряхтел и говорил что-то, но Сергею казалось, что голос его звучит из какой-то мягкой и сонной дали, а слова были непонятны, как в сказке.
Приближалась весна, таял снег, обнажая грязь и копоть, скрытую в его глубине. С каждым днем грязь настойчивее лезла в глаза, вся слободка казалась одетой в лохмотья, неумытой. Днем капало с крыш, устало и потно дымились серые стены домов, а к ночи везде смутно белели ледяные сосульки. Все чаще на небе являлось солнце. И нерешительно, тихо начинали
журчать ручьи, сбегая к болоту.