Неточные совпадения
Да и мало ли еще случаев было! Даже покойниками, доложу вам, не брезговал! Пронюхал он раз, что умерла у нас старуха раскольница и что сестра ее сбирается похоронить покойницу тут
же у себя, под домом. Что ж он? ни гугу, сударь; дал всю эту церемонию исполнить да на другой день
к ней с обыском. Ну, конечно, откупилась, да штука-то в
том, что каждый раз, как ему деньги занадобятся, каждый раз он
к ней с обыском...
Приходит он
к городничему и рассказывает, что вот так и так, „желает, дескать, борода в землю в мундире лечь, по закону
же не имеет на
то ни малейшего права; так не угодно ли вам будет, Густав Карлыч, принять это обстоятельство
к соображению?“
Сей
же Живоглот, придя в дом
к отставному коллежскому регистратору Рыбушкину, в
то время, когда у
того были гости, усиленно требовал, для своего употребления, стакан водки и, получив в
том отказ, разогнал гостей и хозяев, произнося при этом: аллё машир!
Вообще, он старается руководить своего партнера более взорами и телодвижениями; если
же партнер так туп (и это бывает), что разговора этого не понимает,
то оставляет его на произвол судеб, употребив, однако ж, наперед все меры
к вразумлению несчастного.
Вообще, Порфирий Петрович составляет ресурс в городе, и
к кому бы вы ни обратились с вопросом о нем, отвсюду наверное услышите один и
тот же отзыв: «Какой приятный человек Порфирий Петрович!», «Какой милый человек Порфирий Петрович!» Что отзывы эти нелицемерны — это свидетельствуется не только тоном голоса, но и всею позою говорящего. Вы слышите, что у говорящего в это время как будто порвалось что-то в груди от преданности
к Порфирию Петровичу.
По произведенному под рукой дознанию оказалось, что Подгоняйчиков приходится родным братом Катерине Дементьевне, по муже Шилохвостовой и что, по всем признакам, он действительно имел какие-то темные посягательства на сердечное спокойствие княжны Признаки эти были: две банки помады и стклянка духов, купленные Подгоняйчиковым в
тот самый период времени, когда сестрица его сделалась наперсницей княжны; гитара и бронзовая цепочка, приобретенная в
то же самое время, новые брюки и, наконец, найденные в секретарском столе стихи
к ней, писанные рукой Подгоняйчикова и, как должно полагать, им самим сочиненные.
По возвращении домой она садилась
к окну, и сердце ее делалось театром
тех жгучих наслаждений, которые сушат человека и в
то же время втягивают его в себя сверхъестественною силой.
И
тот же деланный смех снова коробит Анфису Петровну, которая очень любит россказни Марьи Ивановны, но не может привыкнуть
к ее смеху.
Она
же по стопам родителей не пошла, и столь много даже сыздетска
к богу прилепилась, что ни о чем больше не помышляла, разве о
том, чтобы младые свои страсти сокрушить и любить единого господа и спаса своего.
Я готовился уже вынуть из бумажника требуемые деньги, как в
то же самое время, гремя бубенчиками и колокольцами,
к воротам подъехал экипаж, и я услышал в сенях знакомый мне голос Семена Иваныча Призорова, соседа моего по имению, а Марья Петровна, при первых звуках этого голоса, заметно сконфузилась.
Живновский. Надо, надо будет скатать
к старику; мы с Гордеем душа в душу жили… Однако как
же это? Ведь Гордею-то нынче было бы под пятьдесят, так неужто дедушка его до сих пор на службе состоит? Ведь старику-то без малого сто лет, выходит. Впрочем, и
то сказать, тогда народ-то был какой! едрёный, коренастый! не
то что нынче…
Малявка. Ну! вот я и говорю,
то есть, хозяйке-то своей: «Смотри, мол, Матренушка, какая у нас буренушка-то гладкая стала!» Ну, и ничего опять, на
том и стали, что больно уж коровушка-то хороша. Только на другой
же день забегает
к нам это сотский."Ступай, говорит, Семен: барин [В некоторых губерниях крестьяне называют станового пристава барином. (Прим. Салтыкова-Щедрина.)] на стан требует". Ну, мы еще и в
ту пору с хозяйкой маленько посумнились: «Пошто, мол, становому на стан меня требовать!..»
Но ты ласково сдерживаешь их нетерпение; ты знаешь, что в этот день придут
к тебе разговеться такие
же труженики, как и ты сам, не получившие, быть может, на свою долю ничего из «остаточков»; сердце твое в этот день для всех растворяется; ты любишь и тоскуешь только о
том, что не можешь всех насытить, всех напитать во имя Христа-искупителя.
Привычка ли обращаться преимущественно с явлениям мира действительного, сердечная ли сухость, следствии
той же практичности, которая приковывает человека
к факту и заставляет считать бреднями все
то, что ускользает от простого, чувственного осязания, — как бы
то ни было, но, во всяком случае, мне показалось что я внезапно очутился в какой-то совершенно иной атмосфере, в которой не имел ни малейшего желания оставаться долее.
В нем обретался
тот же дилетантизм,
то же бессилие
к чему-нибудь определенному и положительному; только формы были несколько мягче и общедоступнее.
Оттепель — воздух наполнен благоуханьем весны, ароматами всех злаков земных, весело восстающих
к жизни от полугодового оцепенения; оттепель
же — все миазмы, все гнилые испаренья, поднимающиеся от помойных ям… И все это и миазмы, и благоухания — все это стремится вверх
к одному и
тому же небу!
— Пашенька! — сказал Буеракин, — известно ли вам, отчего у нас на дворе сегодня птички поют, а с крыш капель льется? Неизвестно? так знайте
же: оттого так тепло в мире, оттого птички радуются, что вот господин Щедрин приехал,
тот самый господин Щедрин, который сердца становых смягчает и вселяет в непременном заседателе внезапное отвращение
к напитку!
— Да как
же тут свяжешься с эким каверзником? — заметил смотритель, — вот намеднись приезжал
к нам ревизор, только раз его в щеку щелкнул, да и
то полегоньку, — так он себе и рожу-то всю раскровавил, и духовника потребовал:"Умираю, говорит, убил ревизор!" — да и все тут. Так господин-то ревизор и не рады были, что дали рукам волю… даже побледнели все и прощенья просить начали — так испужались! А тоже, как шли сюда, похвалялись: я, мол, его усмирю! Нет, с ним свяжись…
Мещанин этот
ту же должность в городе справлял, какую я в Крутогорске; такой
же у него был въезжий дом,
та же торговля образами и лестовками; выходит, словно я
к себе, на старое свое пепелище воротился.
Но вот наконец виднеется за туманами берег, образуемый пригорком, на котором привольно растет все
тот же неисходный лес; говор и шум стихают, весла опускаются, и дощаник потихоньку и плавно подступает
к берегу…
Старуха была ни жива ни мертва; она и тряслась, и охала, и кланялась ему почти в ноги и в
то же время охотно вырвала бы ему поганый его язык, который готов был,
того и гляди, выдать какую-то важную тайну. Мое положение также делалось из рук вот неловким; я не мог не предъявить своего посредничества уже по
тому одному, что присутствие Михеича решительно мешало мне приступить
к делу.
Вот-с эта
же самая Варсонофия уведомила меня месяца с два
тому назад, что
к Мавре Кузьмовне какой-то купчина московский участил ездить и что свиданья у них бывают на дому у ней, Варсонофии, в селе версты за три отсюда.
— Помилуйте, как
же это возможно? Да уж одно
то во внимание примите, что служба какая будет! На одни украшения сколько тысяч пошло-с, лепирии золотые, и все одно
к одному-с…
— Господи! жили-жили, радели-радели, и ну-тка, ступай теперь вон, говорят! да вы, отцы, жирны, что ли, уж больно стали, что там обесились! Теперича хоть и я: стара-стара, а все
же утроба, чай, есть просит! я ведь, почтенный, уж не молоденькая постничать-то! А
то, поди-тка, Андрюшке свое место уступи! ведь известно, не станет он задаром буркулами-то вертеть, почнет тоже
к себе народ залучать, так мы-то при чем будем?
— А именно, ваше высокоблагородие, понял я теперь, что мне в полицейской службе настоящее место состоит! — продолжал между
тем Михеич, — именно, в самой, можно сказать, тонкой чистоте всю штуку обработали… Ваше высокоблагородие! не соблаговолите ли, в счет будущей награды и для поощрения
к будущим таковым
же подвигам, по крайности стакан водки поднести? Сего числа, имея в виду принятие священнического сана, даже не единыя росинки чрез гортань не пропищал.
Если
же присовокупить
к этому, с одной стороны, ожидаемые впереди почести, начальственную признательность и, главное, репутацию отлично хитрого чиновника, в случае удачного ловления, и, с другой стороны, позор и поношение, репутацию «мямли» и «колпака», в случае ловления неудачного,
то без труда сделаются понятными
те бурные чувства, которых театром становится сердце мало-мальски самолюбивого следователя.
Иногда эта добродетельная наклонность вознаграждается самым обидным образом. Трудишься-трудишься иной раз, выбиваешься из сил, симпатизируя и стараясь что-нибудь выведать из преступника — разумеется, pour son propre bien, [ради его собственного блага (франц.).] — и достигнешь только
того, что обвиняемый, не без горькой иронии,
к тебе
же обращается с следующими простыми словами...
Да и
то опять, что у нашего брата столько нонче дочерей, да сестер, да своячениц развелось — надо
же и их
к месту пристроить, — вот и заманивает тебя всякий в сети.
Пал я тут на колени, просил простить: сказывал и про участь свою горькую; однако нет. Взяли они меня и с солдатом, да на
тех же лошадях и отправили
к Ивану Демьянычу".