— Это, брат, самое худое дело, — отвечает второй лакеи, — это все равно значит, что в доме большого нет. Примерно, я теперь в доме у буфета состою, а Петров состоит по части комнатного убранства… стало быть, если без понятия жить, он в мою часть, а я в его
буду входить, и будем мы, выходит, комнаты два раза подметать, а посуду, значит, немытую оставим.
Неточные совпадения
Однажды княжне встретилась необходимость
войти в комнату, которая
была предназначена для дежурного чиновника.
Но барынька, вероятно, предчувствовала, что найдет мало сочувствия в Акиме, и потому, почти вслед за Иваном, сама
вошла в горницу. Это
была маленькая и худощавая старушка, державшаяся очень прямо, с мелкими чертами лица, с узенькими и разбегающимися глазками, с остреньким носом, таковым же подбородком и тонкими бледными губами. Одета она
была в черный коленкоровый капот, довольно ветхий, но чистый; на плечах у нее
был черный драдедамовый платок, а на голове белый чепчик, подвязанный у подбородка.
Но
было уже поздно, потому что дверь в эту минуту отворилась, и Призоров
вошел в горницу.
Не тут-то и
было! пошевелил вожжами и опять плетется трух-трух."Пошел!" — кричит, слышу, опять мой Михайло Трофимыч, а сам уж и в азарт
вошел, и ручонки у него словно сучатся, а кулачонко-то такой миниятюрненький, словно вот картофелина: ударить-то до смерти хочется, а смелости нет!
Пришел ко мне мужик и говорит, чтоб я
вошел в его положение."У тебя, братец, свое там начальство
есть, — отвечаю я ему, — сход там, что ли, голова, писаря".
Когда я
вошел в залу, Лузгин и семейство его сидели уж за обедом, хотя
был всего час пополудни.
Тут я в первый раз взглянул на него попристальнее. Он
был в широком халате, почти без всякой одежды; распахнувшаяся на груди рубашка обнаруживала целый лес волос и обнаженное тело красновато-медного цвета; голова
была не прибрана, глаза сонные. Очевидно, что он
вошел в разряд тех господ, которые, кроме бани, иного туалета не подозревают. Он, кажется, заметил мой взгляд, потому что слегка покраснел и как будто инстинктивно запахнул и халат и рубашку.
— А ему что! Он в эвто дело и
входить не хочет! Это, говорит, дело женское; я ей всех баб и девок препоручил; с меня, мол, и того
будет, что и об мужиков все руки обшаркал… право! така затейная немчура…
— Да, — говорит, — это точно, что от тебя приношение бывает, и мы, говорит, оченно за это тебе благодарны; да то, вишь, приношение вообще, а Степка в него не
входит. Степка, стало
быть, большой человек, и за этакого человека с другого три тысячи целковых взять нельзя: мало
будет; ну, а тебя начальство пожаловать желает, полагает взять только три. Так ты это чувствуй; дашь — твой Степка, не дынь — наш Степка.
И, главное, ведь вот что обидно: они тебя, можно сказать, жизни лишают, а ты, вишь, и глазом моргнуть не моги — ни-ни, смотри весело, чтоб у тебя и улыбочка на губах
была, и приветливость в глазах играла, и закуска на столе стояла: неровно господину частному
выпить пожелается.
Вошел он.
В это время
вошла Аннушка, девка лет двадцати пяти, шумя великим множеством туго накрахмаленных юпок; на ней
было ситцевое платье декольте, а на руках перчатки, у которых пальцы наполовину обрезаны.
Была у нас суседка, старуха старая, так она только одна и жалела меня, даже до господина надзирателя доходила с жалобой, как родитель со мной обходится, только господин надзиратель у родителя закусил и сказал, что начальство в эти дела не
входит.
Вошел мужчина лет сорока, небольшого роста, с лицом весьма благообразным и украшенным небольшою русою бородкой. Одет он
был в длинный сюртук, вроде тех, какие носят в великороссийских городах мещане, занимающиеся приказничеством, и в особенности по питейной части; волоса обстрижены
были в кружок, и вообще ни по чему нельзя
было заметить в нем ничего обличающего священный сан.
Вошел Тебеньков. То
был высокий и с виду очень почтенный старик с окладистою бородой и суровым выражением в лице. При виде его Варвара быстро поднялась и задрожала всем телом.
Неточные совпадения
Городничий. Да, и тоже над каждой кроватью надписать по-латыни или на другом каком языке… это уж по вашей части, Христиан Иванович, — всякую болезнь: когда кто заболел, которого дня и числа… Нехорошо, что у вас больные такой крепкий табак курят, что всегда расчихаешься, когда
войдешь. Да и лучше, если б их
было меньше: тотчас отнесут к дурному смотрению или к неискусству врача.
Артемий Филиппович. Человек десять осталось, не больше; а прочие все выздоровели. Это уж так устроено, такой порядок. С тех пор, как я принял начальство, — может
быть, вам покажется даже невероятным, — все как мухи выздоравливают. Больной не успеет
войти в лазарет, как уже здоров; и не столько медикаментами, сколько честностью и порядком.
Он
был по службе меня моложе, сын случайного отца, воспитан в большом свете и имел особливый случай научиться тому, что в наше воспитание еще и не
входило.
Стародум(с важным чистосердечием). Ты теперь в тех летах, в которых душа наслаждаться хочет всем бытием своим, разум хочет знать, а сердце чувствовать. Ты
входишь теперь в свет, где первый шаг решит часто судьбу целой жизни, где всего чаще первая встреча бывает: умы, развращенные в своих понятиях, сердца, развращенные в своих чувствиях. О мой друг! Умей различить, умей остановиться с теми, которых дружба к тебе
была б надежною порукою за твой разум и сердце.
Стародум. Оттого, мой друг, что при нынешних супружествах редко с сердцем советуют. Дело в том, знатен ли, богат ли жених? Хороша ли, богата ли невеста? О благонравии вопросу нет. Никому и в голову не
входит, что в глазах мыслящих людей честный человек без большого чина — презнатная особа; что добродетель все заменяет, а добродетели ничто заменить не может. Признаюсь тебе, что сердце мое тогда только
будет спокойно, когда увижу тебя за мужем, достойным твоего сердца, когда взаимная любовь ваша…