Неточные совпадения
— А ну-ка ты, Гришуха, держи-ко покойника-то за нос, чтоб мне тут ловчей резать
было.
А он, по счастью,
был на ту пору в уезде, на следствии, как раз с Иваном Петровичем. Вот и дали мы им знать, что
будут завтра у них их сиятельство, так имели бы это в предмете, потому что вот так и так, такие-то, мол, их сиятельство речи
держит. Струсил наш заседатель, сконфузился так, что и желудком слабеть начал.
Отставной капитан Пафнутьев, проситель шестидесяти лет, с подвязанною рукою и деревяшкой вместо ноги вид имеет не столько воинственный, сколько наивный, голова плешивая, усы и бакенбарды от старости лезут, напротив того, на местах, где не должно
быть волос, как-то на конце носа, оконечностях ушей, — таковые произрастают в изобилии. До появления князя стоит особняком от прочих просителей, по временам шмыгает носом и
держит в неповрежденной руке приготовленную заранее просьбу.
— «А должно
быть, интересный мужчина, — говорит экономка-то, — и как себя хорошо
держит».
Марья Гавриловна. А ты не храбрись! больно я тебя боюсь. Ты думаешь, что муж, так и управы на тебя нет…
держи карман! Вот я к Петру Петровичу пойду, да и расскажу ему, как ты над женой-то озорничаешь! Ишь ты! бока ему отломаю! Так он и
будет тебе стоять, пока ты ломать-то их ему
будешь!
Это
был один из тех умных и смирных стариков, каких нынче мало встречается;
держал он себя как-то в стороне от всякого столкновения с уездною аристократией, исключительно занимался своим маленьким делом, придерживался старины [54], и в этом последнем отношении
был как будто с норовом.
Вообще я стараюсь
держать себя как можно дальше от всякой грязи, во-первых, потому, что я от природы чистоплотен, а во-вторых, потому, что горделивая осанка непременно внушает уважение и некоторый страх. Я знаю очень многих, которые далеко пошли, не владея ничем, кроме горделивой осанки. И притом, скажите на милость, что может
быть общего между мною, человеком благовоспитанным, и этими мужиками, от которых так дурно пахнет?
И на совете губернских аристократов
было решено Горехвастова принимать, но в карты с ним не играть, и вообще
держать больше около дам, для которых он, своими талантами, может доставить приятное развлечение.
Иду я к Власу, а сам дорогой все думаю: господи ты боже наш! что же это такое с нам
будет, коли да не оживет она? Господи! что же, мол, это
будет! ведь засудят меня на смерть, в остроге живьем, чать, загибнешь: зачем, дескать, мертвое тело в избе
держал! Ин вынести ее за околицу в поле — все полегче, как целым-то миром перед начальством в ответе
будем.
— Не препятствуйте, Мавра Кузьмовна! я здесь перед их высокоблагородием… Они любопытствуют знать, каков я
есть человек, — должон же я об себе ответствовать! Ваше высокоблагородие! позвольте речь
держать! позвольте как отцу объявиться, почему как я на краю погибели нахожусь, и если не изведет меня оттуду десница ваша, то вскорости
буду даже на дне оной! за что они меня режут?
— А я, сударь, от родителей, в Москве, еще маленька осталась, ну, братья тоже
были, торговлю имели; думали-думали, куда со мной деваться, и решили в скиты свезти. Конечно, они тут свои расчеты
держали, чтобы меня как ни на
есть от наследства оттереть, ну, да по крайности хоть душе моей добро сделали — и на том спасибо!
Ну, а старуха тоже
была властная, с амбицией, перекоров не любила, и хочь, поначалу, и не подаст виду, что ей всякое слово известно, однако при первой возможности возместит беспременно: иная вина и легкая, а у ней идет за тяжелую; иной сестре следовало бы, за вину сто поклонов назначить, а она на цепь посадит, да два дни не емши
держит… ну, оно не любить-то и невозможно.
— Только стало мне жить при ней полегче. Начала она меня в скиты сговаривать; ну, я поначалу-то
было в охотку соглашалась, да потом и другие тоже тут люди нашлись:"Полно, говорят, дура, тебя хотят от наследства оттереть, а ты и рот разинула". Ну, я и уперлась. Родитель
было прогневался, стал обзывать непристойно, убить посулил, однако Манефа Ивановна их усовестили. Оне у себя в голове тоже свой расчет
держали. Ходил в это время мимо нашего дому…
Иной и так себя
держал, что и себя не забывает, и совесть тоже знает; а другой только об себе об одном и думает, как бы, то
есть, свою потребность во всем удовлетворить.
Жениться мне на ней самому? — нечем жить
будет; а между тем и такой еще расчет в голове
держу, что вот у меня пять рублей в месяц
есть, да она рубля с три выработает, а может, и все пять найдутся — жить-то и можно.
— А как тут сторониться
будешь? вишь, писарь пьяный за руки
держит!
— Ну, вот таким манером, братец ты мой, узналось дело. Взяла матушка лепешку эту самую, «иду, — говорит, — к уряднику». Батюшка у меня старик правильный. «Погоди, — говорит, — старуха, бабенка — робенок вовсе, сама не знала, что делала, пожалеть надо. Она, може, опамятуется». Куды тебе, не приняла слов никаких. «Пока мы ее
держать будем, она, — говорит, — нас, как тараканов, изведет». Убралась, братец ты мой, к уряднику. Тот сейчас взбулгачился к нам… Сейчас понятых.
Неточные совпадения
Судья тоже, который только что
был пред моим приходом, ездит только за зайцами, в присутственных местах
держит собак и поведения, если признаться пред вами, — конечно, для пользы отечества я должен это сделать, хотя он мне родня и приятель, — поведения самого предосудительного.
Городничий. Не погуби! Теперь: не погуби! а прежде что? Я бы вас… (Махнув рукой.)Ну, да бог простит! полно! Я не памятозлобен; только теперь смотри
держи ухо востро! Я выдаю дочку не за какого-нибудь простого дворянина: чтоб поздравление
было… понимаешь? не то, чтоб отбояриться каким-нибудь балычком или головою сахару… Ну, ступай с богом!
Нет спора, что можно и даже должно давать народам случай вкушать от плода познания добра и зла, но нужно
держать этот плод твердой рукою и притом так, чтобы можно
было во всякое время отнять его от слишком лакомых уст.
Когда он стал спрашивать, на каком основании освободили заложников, ему сослались на какой-то регламент, в котором будто бы сказано:"Аманата сечь, а
будет который уж высечен, и такого более суток отнюдь не
держать, а выпущать домой на излечение".
То
был прекрасный весенний день. Природа ликовала; воробьи чирикали; собаки радостно взвизгивали и виляли хвостами. Обыватели,
держа под мышками кульки, теснились на дворе градоначальнической квартиры и с трепетом ожидали страшного судбища. Наконец ожидаемая минута настала.