— Я, маменька, не сержусь, я только по справедливости сужу…
что правда, то правда — терпеть не могу лжи! с правдой родился, с правдой жил, с правдой и умру! Правду и Бог любит, да и нам велит любить. Вот хоть бы про Погорелку; всегда скажу, много, ах, как много денег вы извели на устройство ее.
Неточные совпадения
— Ну, уж там как хочешь разумей, а только истинная это
правда,
что такое «слово» есть. А
то еще один человек сказывал: возьми, говорит, живую лягушку и положи ее в глухую полночь в муравейник; к утру муравьи ее всю объедят, останется одна косточка; вот эту косточку ты возьми, и покуда она у тебя в кармане —
что хочешь у любой бабы проси, ни в
чем тебе отказу не будет.
Правда, она отговаривала внучек от их намерения, но слабо, без убеждения; она беспокоилась насчет ожидающего их будущего,
тем более
что сама не имела никаких связей в так называемом свете, но в
то же время чувствовала,
что разлука с девушками есть дело должное, неизбежное.
Это до такой степени въелось в нравы,
что никто даже не замечает,
что тут кроется самое дурацкое противоречие,
что правда жизни является рядом с
правдою лицемерия и обе идут рука об руку, до
того перепутываясь между собой,
что становится затруднительным сказать, которая из этих двух
правд имеет более прав на признание.
Только приезд Арины Петровны несколько оживлял эту жизнь, и надо сказать
правду,
что ежели Порфирий Владимирыч поначалу морщился, завидев вдали маменькину повозку,
то с течением времени он не только привык к ее посещениям, но и полюбил их.
— И какой умный был! Помню я такой случай. Лежит он в кори — лет не больше семи ему было, — только подходит к нему покойница Саша, а он ей и говорит: мама! мама! ведь
правда,
что крылышки только у ангелов бывают? Ну,
та и говорит: да, только у ангелов. Отчего же, говорит, у папы, как он сюда сейчас входил, крылышки были?
— Ну, не с гитарой, а около
того. С торбаном,
что ли. Впрочем, ведь ты меня первая обидела, глупым назвала, а мне, старику, и подавно можно
правду тебе высказать.
— Я-то? мне —
что! Поживете — сами увидите! А мне
что! Откажут от места — я опять к батюшке уйду. И
то ведь скучно здесь;
правду вы это сказали.
— Вот об
чем я еще хотела вас спросить, — говорила между
тем попадья, — в приходе у нас девушка одна есть, лыщевского дворового дочка; так она в Петербурге у одной актрисы в услуженье была. Хорошо, говорит, в актрисах житье, только билет каждый месяц выправлять надо…
правда ли это?
Так повествовала Арина Петровна, и, надо сказать
правду, редкий рассказчик находил себе таких внимательных слушателей. Евпраксеюшка старалась не проронить слова, как будто бы перед ней проходили воочию перипетии какой-то удивительной волшебной сказки;
что же касается до Улитушки,
то она, как соучастница большей части рассказываемого, только углами губ причмокивала.
Правда, не сам «барин» поманил, но и
того уж достаточно,
что он не попрепятствовал.
—
Правду говорят,
что все господа проклятые! Народят детей — и забросят в болото, словно щенят! И горюшка им мало! И ответа ни перед кем не дадут, словно и Бога на них нет! Волк — и
тот этого не сделает!
— Вот уж
правду погорелковская барышня сказала,
что страшно с вами. Страшно и есть. Ни удовольствия, ни радости, одни только каверзы… В тюрьме арестанты лучше живут. По крайности, если б у меня теперича ребенок был — все бы я забаву какую ни на есть видела. А
то на-тко! был ребенок — и
того отняли!
— А скажи, душка,
правда ли,
что когда вы, актрисы, одеваетесь в уборных,
то вам стягивают корсеты офицеры?
Неточные совпадения
Городничий. И не рад,
что напоил. Ну
что, если хоть одна половина из
того,
что он говорил,
правда? (Задумывается.)Да как же и не быть
правде? Подгулявши, человек все несет наружу:
что на сердце,
то и на языке. Конечно, прилгнул немного; да ведь не прилгнувши не говорится никакая речь. С министрами играет и во дворец ездит… Так вот, право,
чем больше думаешь… черт его знает, не знаешь,
что и делается в голове; просто как будто или стоишь на какой-нибудь колокольне, или тебя хотят повесить.
Как велено, так сделано: // Ходила с гневом на сердце, // А лишнего не молвила // Словечка никому. // Зимой пришел Филиппушка, // Привез платочек шелковый // Да прокатил на саночках // В Екатеринин день, // И горя словно не было! // Запела, как певала я // В родительском дому. // Мы были однолеточки, // Не трогай нас — нам весело, // Всегда у нас лады. //
То правда,
что и мужа-то // Такого, как Филиппушка, // Со свечкой поискать…
Простаков.
То правда, братец: весь околоток говорит,
что ты мастерски оброк собираешь.
Стародум. Фенелона? Автора Телемака? Хорошо. Я не знаю твоей книжки, однако читай ее, читай. Кто написал Телемака,
тот пером своим нравов развращать не станет. Я боюсь для вас нынешних мудрецов. Мне случилось читать из них все
то,
что переведено по-русски. Они,
правда, искореняют сильно предрассудки, да воротят с корню добродетель. Сядем. (Оба сели.) Мое сердечное желание видеть тебя столько счастливу, сколько в свете быть возможно.
Г-жа Простакова.
Правда твоя, Адам Адамыч; да
что ты станешь делать? Ребенок, не выучась, поезжай-ка в
тот же Петербург; скажут, дурак. Умниц-то ныне завелось много. Их-то я боюсь.