— А ежели ты чем недоволен был — кушанья, может быть, недостало, или из белья там, — разве не мог ты матери откровенно объяснить? Маменька, мол, душенька, прикажите печеночки или там ватрушечки изготовить — неужто мать в куске-то отказала бы тебе? Или вот хоть бы и винца — ну, захотелось тебе винца, ну, и
Христос с тобой! Рюмка, две рюмки — неужто матери жалко? А то на-тко: у раба попросить не стыдно, а матери слово молвить тяжело!
— То-то, что нет. Я что сказал? я сказал: не могу препятствовать — только и всего. А позволяю или не позволяю — это другой вопрос. Он у меня позволения и не просил, он прямо написал: xoчy,папа, жениться на Лидочке — ну, и я насчет позволения умолчал. Хочешьжениться — ну, и
Христос с тобой! женись, мой друг, хоть на Лидочке, хоть на разлидочке — я препятствовать не могу!
— И баиньки можно. И кроватка у меня готова для тебя, и все как следует. Хочется тебе баиньки — почивай,
Христос с тобой! А все-таки ты об этом подумай: куда бы лучше, кабы ты с нами в Головлеве осталась!
— Вот если б я кого-нибудь обидел, или осудил, или дурно об ком-нибудь высказался — ну, тогда точно! можно бы и самого себя за это осудить! А то чай пить, завтракать, обедать…
Христос с тобой! да и ты, как ни прытка, а без пищи не проживешь!
Неточные совпадения
— Да замолчи,
Христа ради… недобрый
ты сын! (Арина Петровна понимала, что имела право сказать «негодяй», но, ради радостного свидания, воздержалась.) Ну, ежели вы отказываетесь, то приходится мне уж собственным судом его судить. И вот какое мое решение будет: попробую и еще раз добром
с ним поступить: отделю ему папенькину вологодскую деревнюшку, велю там флигелечек небольшой поставить — и пусть себе живет, вроде как убогого, на прокормлении у крестьян!
— Вот
ты меня бранишь, а я за
тебя Богу помолюсь. Я ведь знаю, что
ты это не от себя, а болезнь в
тебе говорит. Я, брат, привык прощать — я всем прощаю. Вот и сегодня — еду к
тебе, встретился по дороге мужичок и что-то сказал. Ну и что ж! и
Христос с ним! он же свой язык осквернил! А я… да не только я не рассердился, а даже перекрестил его — право!
— Говорю
тебе: я высказалась — и оставь. Отпусти меня, ради
Христа,
с миром. Тарантас, чу, готов.
— И не соблазняй
ты меня! — замахала на него руками Арина Петровна, — уйди
ты от меня, ради
Христа! еще папенька неравну услышит, скажет, что я же
тебя возмутила! Ах
ты, Господи! Я, старуха, отдохнуть хотела, даже задремала совсем, а он вон
с каким делом пришел!
— Ничего я, мой друг, не знаю. Я в карты никогда не игрывал — только вот разве
с маменькой в дурачки сыграешь, чтоб потешить старушку. И, пожалуйста,
ты меня в эти грязные дела не впутывай, а пойдем-ка лучше чайку попьем. Попьем да посидим, может, и поговорим об чем-нибудь, только уж, ради
Христа, не об этом.
— Ну,
Христос с тобой, — сказала она вдруг, восклонившись и вся сияя, — выздоравливай. Зачту это тебе. Болен он, очень болен… В жизни волен Бог… Ах, что это я сказала, да быть же того не может!..
И рассказал я ему, как приходил раз медведь к великому святому, спасавшемуся в лесу, в малой келейке, и умилился над ним великий святой, бесстрашно вышел к нему и подал ему хлеба кусок: «Ступай, дескать,
Христос с тобой», и отошел свирепый зверь послушно и кротко, вреда не сделав.
Неточные совпадения
— Ради самого
Христа! помилуй, Андрей Иванович, что это
ты делаешь! Оставлять так выгодно начатый карьер из-за того только, что попался начальник не того… Что ж это? Ведь если на это глядеть, тогда и в службе никто бы не остался. Образумься, образумься. Еще есть время! Отринь гордость и самолюбье, поезжай и объяснись
с ним!
— Да ведь я говорю! Согласился
Христос с Никитой: верно, говорит, ошибся я по простоте моей. Спасибо, что
ты поправил дело, хоть и разбойник. У вас, говорит, на земле все так запуталось, что разобрать ничего невозможно, и, пожалуй, верно вы говорите. Сатане в руку, что доброта да простота хуже воровства. Ну, все-таки пожаловался, когда прощались
с Никитой: плохо, говорит, живете, совсем забыли меня. А Никита и сказал:
Она — нищая в родном кругу. Ближние видели ее падшую, пришли и, отворачиваясь, накрыли одеждой из жалости, гордо думая про себя: «
Ты не встанешь никогда, бедная, и не станешь
с нами рядом, прими,
Христа ради, наше прощение!»
— C'est ça. [Да, конечно (франц.).] Тем лучше. Il semble qu'il est bête, ce gentilhomme. [Он, кажется, глуп, этот дворянин (франц.).] Cher enfant, ради
Христа, не говори Анне Андреевне, что я здесь всего боюсь; я все здесь похвалил
с первого шагу, и хозяина похвалил. Послушай,
ты знаешь историю о фон Зоне — помнишь?
— Женевские идеи — это добродетель без
Христа, мой друг, теперешние идеи или, лучше сказать, идея всей теперешней цивилизации. Одним словом, это — одна из тех длинных историй, которые очень скучно начинать, и гораздо будет лучше, если мы
с тобой поговорим о другом, а еще лучше, если помолчим о другом.