Неточные совпадения
Служил панихиды, заказывал сорокоусты, толковал с попом, шаркал ногами,
переходя из комнаты в комнату, заглядывал в столовую, где лежала покойница, крестился, воздевал глаза
к небу, вставал по ночам, неслышно подходил
к двери, вслушивался в монотонное
чтение псаломщика и проч.
Постепенно
перешли к чтению неизбежного «Степки — растрепки», а затем мне случайно попалась большая повесть польского писателя, кажется, Коржениовского, «Фомка из Сандомира» («Tomek Sandomierzak»).
Неточные совпадения
Он до того разлюбезничался, что рассказал мне все свои семейные дела, даже семилетнюю болезнь жены. После завтрака он с гордым удовольствием взял с вазы, стоявшей на столе, письмо и дал мне прочесть «стихотворение» его сына, удостоенное публичного
чтения на экзамене в кадетском корпусе. Одолжив меня такими знаками несомненного доверия, он ловко
перешел к вопросу, косвенно поставленному, о моем деле. На этот раз я долею удовлетворил городничего.
Бедная слушательница моя часто зевала, напряженно устремив на меня свои прекрасные глазки, и засыпала иногда под мое
чтение; тогда я принимался с ней играть, строя городки и церкви из чурочек или дома, в которых хозяевами были ее куклы; самая любимая ее игра была игра «в гости»: мы садились по разным углам, я брал
к себе одну или две из ее кукол, с которыми приезжал в гости
к сестрице, то есть
переходил из одного угла в другой.
До какой степени опасно и вредно для молодого человека читать молодой девице что-нибудь, кроме курса чистой математики, это рассказала на том свете Франческа да Римини Данту, вертясь в проклятом вальсе della bufera infernale [адского вихря (ит.).]: она рассказала, как
перешла от
чтения к поцелую и от поцелуя
к трагической развязке.
Пройдя раза два по главной аллее, я сел рядом на скамейку с одним господином из Ярославля, тоже дачным жителем, который был мне несколько знаком и которого прозвали в Сокольниках воздушным, не потому, чтобы в наружности его было что-нибудь воздушное, — нисколько: он был мужчина плотный и коренастый, а потому, что он, какая бы ни была погода, целые дни был на воздухе: часов в пять утра он пил уж чай в беседке, до обеда
переходил со скамейки на скамейку, развлекая себя или
чтением «Северной пчелы» [«Северная пчела» — газета, с 1825 года издававшаяся реакционными писателями Ф.Булгариным и Н.Гречем.],
к которой чувствовал особенную симпатию, или просто оставался в созерцательном положении, обедал тоже на воздухе, а после обеда ложился где-нибудь в тени на ковре, а часов в семь опять усаживался на скамейку и наблюдал гуляющих.
После сдачи Данцига ополчение было распущено, и Загоскин, не желая продолжать военной службы, для чего он мог бы
перейти в какой-нибудь армейский полк, отправился в Россию, на свою родину, в Пензенскую губернию, в свой любимый Рамзай, где, хотя на короткое время, обратился снова
к прежним, дорогим его сердцу, занятиям:
чтению и сочинению.