Неточные совпадения
Во-первых, мать
давала ему
денег ровно столько, сколько требовалось, чтоб
не пропасть с голода; во-вторых, в нем
не оказывалось ни малейшего позыва к труду, а взамен того гнездилась проклятая талантливость, выражавшаяся преимущественно в способности к передразниванью; в-третьих, он постоянно страдал потребностью общества и ни на минуту
не мог оставаться наедине с самим собой.
— В Москве у меня мещанин знакомый был, — рассказывал Головлев, — так он «слово» знал… Бывало, как
не захочет ему мать
денег дать, он это «слово» и скажет… И сейчас это всю ее корчить начнет, руки, ноги — словом, всё!
«А может, и
денег отвалит! — прибавлял он мысленно. — Порфишка-кровопивец — тот
не даст, а Павел… Скажу ему:
дай, брат, служивому на вино…
даст! как, чай,
не дать!»
С братьями он расстался мирно и был в восторге, что теперь у него целый запас табаку. Конечно, он
не мог воздержаться, чтоб
не обозвать Порфишу кровопивушкой и Иудушкой, но выражения эти совершенно незаметно утонули в целом потоке болтовни, в которой нельзя было уловить ни одной связной мысли. На прощанье братцы расщедрились и даже
дали денег, причем Порфирий Владимирыч сопровождал свой дар следующими словами...
—
Не знаю, право. Попробуй — может, и смягчишь. Как же ты это, однако ж, такую себе волю
дал: легко ли дело, казенные
деньги проиграл? научил тебя, что ли, кто-нибудь?
— Что ты? опомнись! как я могу сиротские
деньги давать? Нет, уж сделай милость, уволь ты меня!
не говори ты со мной об этом, ради Христа!
— Постой, попридержи свои дерзости,
дай мне досказать. Что это
не одни слова — это я тебе сейчас докажу… Итак, я тебе давеча сказал: если ты будешь просить должного, дельного — изволь, друг! всегда готов тебя удовлетворить! Но ежели ты приходишь с просьбой
не дельною — извини, брат! На дрянные дела у меня
денег нет, нет и нет! И
не будет — ты это знай! И
не смей говорить, что это одни «слова», а понимай, что эти слова очень близко граничат с делом.
Иудушка так-таки и
не дал Петеньке
денег, хотя, как добрый отец, приказал в минуту отъезда положить ему в повозку и курочки, и телятинки, и пирожок. Затем он, несмотря на стужу и ветер, самолично вышел на крыльцо проводить сына, справился, ловко ли ему сидеть, хорошо ли он закутал себе ноги, и, возвратившись в дом, долго крестил окно в столовой, посылая заочное напутствие повозке, увозившей Петеньку. Словом, весь обряд выполнил как следует, по-родственному.
«Старушка крепунька! — мечталось ему иногда, —
не проживет она всего — где прожить! В то время, как она нас отделяла, хороший у нее капитал был! Разве сироткам чего
не передала ли — да нет, и сироткам
не много
даст! Есть у старушки
деньги, есть!»
Он мстил мысленно своим бывшим сослуживцам по департаменту, которые опередили его по службе и растравили его самолюбие настолько, что заставили отказаться от служебной карьеры; мстил однокашникам по школе, которые некогда пользовались своею физической силой, чтоб дразнить и притеснять его; мстил соседям по имению, которые
давали отпор его притязаниям и отстаивали свои права; мстил слугам, которые когда-нибудь сказали ему грубое слово или просто
не оказали достаточной почтительности; мстил маменьке Арине Петровне за то, что она просадила много
денег на устройство Погорелки,
денег, которые, «по всем правам», следовали ему; мстил братцу Степке-балбесу за то, что он прозвал его Иудушкой; мстил тетеньке Варваре Михайловне за то, что она, в то время когда уж никто этого
не ждал, вдруг народила детей «с бору да с сосенки», вследствие чего сельцо Горюшкино навсегда ускользнуло из головлевского рода.
Деньги за две трети леса были уже прожиты, и, за вычетом десяти процентов, он забрал у купца почти все вперед за последнюю треть. Купец больше
не давал денег, тем более что в эту зиму Дарья Александровна, в первый раз прямо заявив права на свое состояние, отказалась расписаться на контракте в получении денег за последнюю треть леса. Всё жалование уходило на домашние расходы и на уплату мелких непереводившихся долгов. Денег совсем не было.
Баушка Лукерья не спала всю ночь напролет, раздумывая, дать или
не дать денег Кишкину. Выходило надвое: и дать хорошо, и не дать хорошо. Но ее подмывало налетевшее дикое богатство, точно она сама получит все эти сотни тысяч. Так бывает весной, когда полая вода подхватывает гнилушки, крутит и вертит их и уносит вместе с другим сором.
— Это, ваше благородие, все уголовная палата делает, — толковал ему солдат, — велико оно очень — и, чтобы не судить его, она и перепихивает его к нам в канцелярию; а мы вот и таскайся с ним!.. На свой счет, ваше благородие, извозчика нанимал, ей-богу, — казначей
не даст денег. «Неси, говорит, на себе!» Ну, стащишь ли, ваше благородие, экого черта на себе!
Неточные совпадения
А уж Тряпичкину, точно, если кто попадет на зубок, берегись: отца родного
не пощадит для словца, и
деньгу тоже любит. Впрочем, чиновники эти добрые люди; это с их стороны хорошая черта, что они мне
дали взаймы. Пересмотрю нарочно, сколько у меня
денег. Это от судьи триста; это от почтмейстера триста, шестьсот, семьсот, восемьсот… Какая замасленная бумажка! Восемьсот, девятьсот… Ого! за тысячу перевалило… Ну-ка, теперь, капитан, ну-ка, попадись-ка ты мне теперь! Посмотрим, кто кого!
И тут настала каторга // Корёжскому крестьянину — // До нитки разорил! // А драл… как сам Шалашников! // Да тот был прост; накинется // Со всей воинской силою, // Подумаешь: убьет! // А
деньги сунь, отвалится, // Ни
дать ни взять раздувшийся // В собачьем ухе клещ. // У немца — хватка мертвая: // Пока
не пустит по миру, //
Не отойдя сосет!
Нет хлеба — у кого-нибудь // Попросит, а за соль //
Дать надо
деньги чистые, // А их по всей вахлачине, // Сгоняемой на барщину, // По году гроша
не было!
Он уж подумывал,
не лучше ли ему самому воспользоваться
деньгами, явившись к толстомясой немке с повинною, как вдруг неожиданное обстоятельство
дало делу совершенно новый оборот.
Ему так хорошо удалось уговорить брата и
дать ему взаймы
денег на поездку,
не раздражая его, что в этом отношении он был собой доволен.