Неточные совпадения
О, теоретики пенкоснимательства! о, вы, которые с пытливостью, заслуживающей лучшей участи, допытываетесь, сколько грошей могло бы быть сбережено, если б суммы, отпускаемые на околку льда на волжских пристанях, были расходуемы
более осмотрительным образом! Подумайте,
не целесообразнее ли поступили бы вы, обратив вашу всепожирающую пенкоснимательную деятельность на исследование
тех нравственных и материальных ущербов, которые несет человеческое общество, благодаря господствующим над ним призракам!
И чем ближе вы подъезжаете к Троицкому посаду и к Москве, этому средоточию русской святыни,
тем более убеждаетесь, что немец совсем
не перелетная птица в этих местах, что он
не на шутку задумал здесь утвердиться, что он устроивается прочно и надолго и верною рукой раскидывает мрежи, в которых суждено барахтаться всевозможным Трифонычам, Сидорычам и прочей неуклюжей белужине и сомовине, заспавшейся, опухшей, спившейся с круга.
Все это делало перспективу предстоявшего чаепития до
того несоблазнительною, что я уж подумывал,
не улепетнуть ли мне в
более скромное убежище от либерально-полицейских разговоров моего случайного собеседника!
Предположение это так нелепо и, можно сказать, даже чудовищно, что ни один адвокат никогда
не осмелится остановиться на идее ненаказуемости, и все так называемые оправдательные речи суть
не что иное, как
более или менее унизительные варьяции на
тему: „
не пойман —
не вор!“
— Напротив! всегда будьте искренни! Что же касается до вашего великодушного желания,
то я
тем более ничего
не имею против удовлетворения его, что в свое время, без вреда для дела, наименование «заблуждающихся» вновь можно будет заменить наименованием злоумышленников…
Не правда ли?
В первом смысле, никто
не мог подать
более делового совета, как в данном случае поступить (разумеется, можно было следовать или
не следовать этому совету — это уже зависело от большей или меньшей нравственной брезгливости, — но нельзя было
не сознавать, что при известных условиях это именно
тот самый совет, который наиболее выгоден); во втором смысле, никто
не знал столько"Приключений в Абруццских горах"и никто
не умел рассказать их так занятно.
С другой стороны, поверьте, что если б законодатель
не оградил гражданского процесса известными формальностями,
то шансы на достижение юридической истины, конечно, были бы еще
более сомнительными, нежели даже в настоящее время.
Я знал, что для Тебенькова всего дороже в женщине — ее неведение и что он стоит на этой почве
тем более твердо, что она уже составила ему репутацию в глазах"наших дам". Поэтому я даже
не пытался возражать ему на этом пункте.
Там я найду
ту милую causerie, [беседу (франц.)] полную неуловимых petits riens, [безделиц (франц.)] которая,
не прибавляя ничего существенного к моему благополучию,
тем не менее разливает известный bien etre [благостный покой (франц.)] во всем моем существе и помогает мне хоть на время забыть, что я
не более, как печальный осколок сороковых годов, живущий воспоминанием прошлых лучших дней и тщетно усиливающийся примкнуть к настоящему, с его «шумом» и его «crudites». [грубостью (франц.)]
Тем не менее это опасение, быть может, было причиной, что он поддерживал с Феденькой сношения даже
более деятельные, нежели с Сенечкой: он надеялся, что если и возникнет какая-нибудь неприятность,
то можно будет своевременно принятыми мерами предотвратить ее.
Что делает Базен? смирился ли Plon-Plon? неужели"la belle resignee"[прекрасная отшельница (франц.)] проводит все время в
том, что переезжает из Чизльгёрста в Арененберг и обратно? неужели Флёри ничего
более умного
не выдумал, кроме парадирования в полном мундире на смотру английских войск a cote de l'Ecolier de Woolwich? [рядом с вульвичским школьником? (франц.)]
Я знал Машеньку еще шестнадцатилетнею девушкой, да и самому мне было в
то время
не более двадцати шести, двадцати семи лет.
Вообще, это одна из
тех личностей, без совета с которыми, при крепостном праве, помещики шагу
не делали, которых называли «министрами» и которые пользовались привилегией"говорить правду", но
не забываться, подобно
тем своим знатным современникам, которые, в
более высокой сфере, имели привилегию
Говорят, будто Плешивцев искреннее, нежели Тебеньков, и, будто бы с этой точки зрения, он заслуживает
более симпатии. Но, по-моему, они оба — равно симпатичны. Правда, я достоверно знаю, что если Плешивцеву придется кого-нибудь преследовать,
то не мудрено, что он или на дыбу
того человека вздернет, или на костре изжарит. Но я знаю также, что если и Тебенькову выдастся случай кого-нибудь преследовать,
то он тихим манером, кроткими мерами… но все-таки
того человека изведет.
— И даже едва ли
не более добротная, нежели чебоксарская! По крайней мере, это подоплека, выразившаяся независимо от начальственных поощрений, тогда как, если вглядеться попристальнее в чебоксарскую подоплеку,
то наверное увидишь на ней следы исправника или станового!
Поэтому в таких захолустьях, куда квартальные
не заглядывают вовсе, обыватели доходят до
того, что вспоминают о своей прикосновенности к чему-то
более обширному и для них загадочному только в минуты уплаты податей и повинностей.
Бессознательно, но
тем не менее беспощадно, отечество продавалось всюду и за всякую цену. Продавалось и за грош, и за
более крупный куш; продавалось и за карточным столом, и за пьяными тостами подписных обедов; продавалось и в домашних кружках, устроенных с целью наилучшей организации ополчения, и при звоне колоколов, при возгласах, призывавших победу и одоление.
Нас попросили выйти из вагонов, и, надо сказать правду, именно только попросили,а отнюдь
не вытурили. И при этом
не употребляли ни огня, ни меча — так это было странно! Такая ласковость подействовала на меня
тем более отдохновительно, что перед этим у меня положительно подкашивались ноги. В голове моей даже мелькнула нахальная мысль:"Да что ж они об Страшном суде говорили! какой же это Страшный суд! — или, быть может, он послебудет?
Неточные совпадения
Аммос Федорович. Помилуйте, как можно! и без
того это такая честь… Конечно, слабыми моими силами, рвением и усердием к начальству… постараюсь заслужить… (Приподымается со стула, вытянувшись и руки по швам.)
Не смею
более беспокоить своим присутствием.
Не будет ли какого приказанья?
Хлестаков, молодой человек лет двадцати трех, тоненький, худенький; несколько приглуповат и, как говорят, без царя в голове, — один из
тех людей, которых в канцеляриях называют пустейшими. Говорит и действует без всякого соображения. Он
не в состоянии остановить постоянного внимания на какой-нибудь мысли. Речь его отрывиста, и слова вылетают из уст его совершенно неожиданно. Чем
более исполняющий эту роль покажет чистосердечия и простоты,
тем более он выиграет. Одет по моде.
Милон. Душа благородная!.. Нет…
не могу скрывать
более моего сердечного чувства… Нет. Добродетель твоя извлекает силою своею все таинство души моей. Если мое сердце добродетельно, если стоит оно быть счастливо, от тебя зависит сделать его счастье. Я полагаю его в
том, чтоб иметь женою любезную племянницу вашу. Взаимная наша склонность…
В
то время как глуповцы с тоскою перешептывались, припоминая, на ком из них
более накопилось недоимки, к сборщику незаметно подъехали столь известные обывателям градоначальнические дрожки.
Не успели обыватели оглянуться, как из экипажа выскочил Байбаков, а следом за ним в виду всей толпы очутился точь-в-точь такой же градоначальник, как и
тот, который за минуту перед
тем был привезен в телеге исправником! Глуповцы так и остолбенели.
Легко было немке справиться с беспутною Клемантинкою, но несравненно труднее было обезоружить польскую интригу,
тем более что она действовала невидимыми подземными путями. После разгрома Клемантинкинова паны Кшепшицюльский и Пшекшицюльский грустно возвращались по домам и громко сетовали на неспособность русского народа, который даже для подобного случая ни одной талантливой личности
не сумел из себя выработать, как внимание их было развлечено одним, по-видимому, ничтожным происшествием.