Неточные совпадения
Еще удар чувствительному сердцу! Еще язва для оскорбленного национального самолюбия! Иван Парамонов! Сидор Терентьев! Антип Егоров! Столпы,
на которых утверждалось благополучие отечества! Вы в три дня созидавшие и в три минуты разрушавшие созданное! Где вы? Где мрежи, которыми вы уловляли вселенную! Ужели и они лежат заложенные в кабаке и ждут покупателя в
лице Ивана Карлыча? Ужели и ваши таланты, и ваша «удача», и ваше «авось», и ваше «небось» — все, все погибло в волнах очищенной?
— Да-с, но вы забываете, что у нас нынче смутное время стоит. Суды оправдывают
лиц, нагрубивших квартальным надзирателям, земства разговаривают об учительских семинариях, об артелях, о сыроварении. Да и представителей нравственного порядка до пропасти развелось: что ни шаг, то доброхотный ревнитель. И всякий считает долгом предупредить, предостеречь, предуведомить, указать
на предстоящую опасность… Как тут не встревожиться?
— Приму ваше наставление к сведению. Но скажите
на милость, чем же собственно занимаются
лица, принадлежащие к сословию неблагонамеренных?
Но ежели правда и справедливость нарушены, то может ли закон равнодушно взглянуть
на факт этого нарушения? Не вправе ли он потребовать, чтобы нарушенное было восстановлено быстро, немедленно, по горячим следам? чтобы преступление, пристигнутое, разоблаченное от всех покровов, явилось перед
лицом юстиции в приличной ему наготе и притом снабженное неизгладимым клеймом позора
на мрачном челе?
Постепенно он открыл мне всё, все свои замыслы, и указал
на всех единомышленников своих. Поверите ли, что в числе последних находятся даже многие высокопоставленные
лица! Когда-нибудь я покажу вам чувствительные письма, в которых он изливает передо мной свою душу: я снял с них копии, приложив подлинные к делу. Ах, какие это письма, милая маменька!
Вот почему я, как друг, прошу и, как мать, внушаю: берегись этих людей! От них всякое покровительство
на нас нисходит, а между прочим, и напасть. Ежели же ты несомненно предвидишь, что такому
лицу в расставленную перед ним сеть попасть надлежит, то лучше об этом потихоньку его предварить и совета его спросить, как в этом случае поступить прикажет. Эти люди всегда таковые поступки помнят и ценят.
Из
лица бел, румян и чист; глаза голубые;
на губах улыбка; зубы белые, ровные; волоса белокурые, слегка вьющиеся; походка мягкая; голос — ясный и звучный тенор.
С минуты
на минуту я ждал, что от намеков он перейдет к прямым обвинениям и что я, к ужасу своему, встречусь
лицом к
лицу с вопросом: нужны ли армии или нет?
Должно быть, и Лукьяныч угадал эту мысль, потому что
лицо его,
на минуту просветлевшее при свидании со мною, вдруг нахмурилось под влиянием недоброго предчувствия.
Куроед, совместивший в своем одном
лице всю академию нравственных и политических наук! Куроед-сердцеведец, куроед-психолог, куроед-политикан! Куроед, принимающий
на себя расценку обывательских убеждений и с самым невозмутимым видом одним выдающий аттестат благонадежности, а другим — аттестат неблагонадежности!
Мое появление взбудоражило всю компанию. Осип Иваныч выразил как бы недоумение, увидев меня; когда же он назвал мою фамилию, то такое же недоумение сказалось и
на других
лицах.
Вот тут
на берегу,
лицом к реке, следует выстроить новый дом, с башенками, балконами, террасами, и весь его утопить в зелени кустарников и деревьев; обрывистый берег срыть и между домом и рекой устроить покатость, которую убрать газоном, а по газону распланировать цветник; сзади дома, параллельно с прудом, развести изящный молодой парк, соединив его красивым мостом через пруд с старым парком.
Он живо перенес крестьянский поселок за плодовый сад, выстроил вчерне большой дом, с башнями и террасами,
лицом к Вопле, возвел
на первый раз лишь самые необходимые службы, выписал садовника-немца, вместе с ним проектировал английский сад перед домом к реке и парк позади дома, прорезал две-три дорожки, но ни к нивелировке береговой кручи, ни к посадке деревьев, долженствовавшей положить начало новому парку, приступить не успел.
Генерал молча выслушивал эти реприманды, наклонив
лицо к тарелке, и ни разу не пришло ему даже
на мысль, что, несмотря
на старость, он настолько еще сильнее и крепче своего пащенка, что стоило ему только протянуть руку, чтоб раздавить эту назойливую гадину.
К тому смыслу, который несомненно соприсутствовал завещателю во все время, употребленное им
на составление завещания, к тому смыслу, который был ясен и для
лиц, подписавших завещание, в качестве свидетелей, и для жены завещателя.
Мой друг дрогнул. Я очень ясно прочитал
на его
лице, что у него уж готов был вицмундир, чтоб ехать к князю Ивану Семенычу, что опоздай я еще минуту — и кто бы поручился за то, что могло бы произойти! Однако замешательство его было моментальное. Раскаяние мое видимо тронуло его. Он протянул мне обе руки, и мы долгое время стояли рука в руку, чувствуя по взаимным трепетным пожиманиям, как сильно взволнованы были наши чувства.
Я вижу эти наивные, малым довольные
лица, я указываю
на них и говорю: «Вот доказательства разумности моей системы!
Поэтому, когда им случалось вдвоем обедать, то у Марьи Петровны всегда до того раскипалось сердце, что она, как ужаленная, выскакивала из-за стола и, не говоря ни слова, выбегала из комнаты, а Сенечка следом за ней приставал:"Кажется, я, добрый друг маменька, ничем вас не огорчил?"Наконец, когда Марья Петровна утром просыпалась, то, сплеснув себе наскоро
лицо и руки холодною водой и накинув старенькую ситцевую блузу, тотчас же отправлялась по хозяйству и уж затем целое утро переходила от погреба к конюшне, от конюшни в контору, а там в оранжерею, а там
на скотный двор.
Сенечка, напротив того, и спал как-то не по-человечески: во-первых,
на ночь умащал свое
лицо притираньями; во-вторых, проснувшись, целый час рассматривал, не вскочило ли где прыщика, потом целый час чистил ногти, потом целый час изучал перед зеркалом различного рода улыбки, причем даже рот как-то
на сторону выворачивал, словно выкидывал губами артикул.
Она опять залилась своим ясным, раздражающим смехом. Но я весь кипел; виски у меня стучали, дыхание занималось. Вероятно, в
лице моем было что-то особенно горячее, потому что она пристально взглянула
на меня и привстала с кушетки.
Высказавши это, она
на минуту отвернула от меня
лицо; вероятно,
на ее глаза навернулись две крошечные слезки, которые она хотела незаметно для меня смигнуть.
Вопрос этот относился к молодой особе, которая вошла вслед за детьми и тоже подошла к Машенькиной ручке. Особа была крайне невзрачная, с широким, плоским
лицом и притом кривая
на один глаз.
Она
на мгновенье задумалась, потом вдруг все
лицо ее словно озарилось.
Сказавши это, она быстро кинула
на меня испытующий взгляд, не слыхал ли, мол, чего, но, должно быть, ничего не прочитала
на моем
лице и успокоилась.
Я взглянул
на нее:
лицо ее глядело совершенно спокойно; но что-то, не то чтобы злое, а глупо-непоколебимое сквозило сквозь это спокойствие.
Я взглянул
на нее в ожидании ответа:
лицо ее было словно каменное, без всякого выражения; глаза смотрели в сторону; ни один мускул не шевелился; только нога судорожно отбивала такт.
Благонравен ли русский мужик? Привязан ли он к тем исконным основам,
на которых зиждется человеческое общество? Достаточно ли он обеспечен в матерьяльном отношении? Какую дозу свободы может он вынести, не впадая в самонадеянные преувеличения и не возбуждая в начальстве опасений? — вот нешуточные вопросы, которые обращались к нам, людям, имевшим случай стоять
лицом к
лицу с русским народом…
Как они смеялись над ним! Как весело провели они эти полчаса, в продолжение которых Тейтч,
на ломаном немецком языке, объяснял, как сладко любить отечество и как сильна может быть эта любовь! И что всего замечательнее: они смеялись во имя той же самой"любви к отечеству", именем которой и Тейтч посылал им в
лицо свои укоры!
— Но неужели же ты не можешь понять, что сегодня истекает срок моему отпуску? Наденька! да пойми же меня, мой друг! Я состою
на службе; я служу не какому-нибудь частному
лицу, а государству… Государству, голубчик мой, государству!
Несмотря
на несколько революций, во Франции, как и в других странах Европы, стоят
лицом к
лицу два класса людей, совершенно отличных друг от друга и по внешнему образу жизни, и по понятиям, и по темпераментам.
Но зато действующие
лица драмы были настолько патриоты, что не только не изнемогали под бременем лежавших
на них обязанностей, но даже как бы почерпали в них новые силы.
Василий Иваныч выглядел джентльменом: одет был щеголевато,
лицо имел чистое, матовое, доказывавшее, что периодическое омовение уже вошло в его привычки; напротив того, Павел Матвеич глядел замарашкой: одет был неряшливо, в белье рыжеватого цвета,
лицо имел пористое, покрытое противною маслянистою слизью, как у человека, который несколько суток сряду спал, лежа в тарантасе,
на протухлой подушке.
Легкая краска, которою покрылось красивое
лицо барыни, да какой-то загадочный жест внутрь себя, сделанный почти бессознательно, послужили ответом
на этот вопрос. Действительно, в эту минуту красавица показалась мне гораздо полнее, вальяжнее, нежели в Кенигсберге за завтраком.