Неточные совпадения
Убеждать теоретиков обуздания
в необходимости ревизии этого принципа
было бы, однако ж, совершенно напрасною тратой
времени.
— Это ты насчет того, что ли, что лесов-то не
будет? Нет, за им без опаски насчет этого жить можно. Потому, он умный. Наш русский — купец или помещик — это так. Этому дай
в руки топор, он все безо
времени сделает. Или с весны рощу валить станет, или скотину по вырубке пустит, или под покос отдавать зачнет, — ну, и останутся на том месте одни пеньки. А Крестьян Иваныч — тот с умом. У него, смотри, какой лес на этом самом месте лет через сорок вырастет!
Восклицание «уж так нынче народ слаб стал!» составляет
в настоящее
время модный припев градов и весей российских. Везде, где бы вы ни
были, — вы можете
быть уверены, что услышите эту фразу через девять слов на десятое. Вельможа
в раззолоченных палатах, кабатчик за стойкой, земледелец за сохою — все
в одно слово вопиют: «Слаб стал народ!» То же самое услышали мы и на постоялом дворе.
Между уездными городами Р. занимает одно из видных мест.
В нем
есть свой кремль,
в котором когда-то ютилась митрополия; через него пролегает шоссе, которое, впрочем,
в настоящее
время не играет
в жизни города никакой роли; наконец, по весне тут бывает значительная ярмарка.
В двух верстах от города пролегает железная дорога и имеется станция.
На сцену выдвигаются местные вопросы: во-первых, вопрос сенной, причем предсказывается, что сено
будет зимой продаваться
в Москве по рублю за пуд; во-вторых, вопрос дровяной, причем предугадывается, что
в непродолжительном
времени дрова
в Москве повысятся до двадцати рублей за сажень швырка.
— Или, говоря другими словами, вы находите меня, для первой и случайной встречи, слишком нескромным… Умолкаю-с. Но так как, во всяком случае, для вас должно
быть совершенно индифферентно, одному ли коротать
время в трактирном заведении,
в ожидании лошадей, или
в компании, то надеюсь, что вы не откажетесь напиться со мною чаю. У меня
есть здесь дельце одно, и ручаюсь, что вы проведете
время не без пользы.
Исправником я лишь с недавнего
времени, а прежде состоял при старшем молодом человеке
в качестве младшего молодого человека и, должно сознаться, блаженствовал, потому что обязанности мои
были самые легкие.
Я догадался, что имею дело с бюрократом самого новейшего закала. Но — странное дело! — чем больше я вслушивался
в его рекомендацию самого себя, тем больше мне казалось, что, несмотря на внешний закал, передо мною стоит все тот же достолюбезный Держиморда, с которым я когда-то
был так приятельски знаком. Да, именно Держиморда! Почищенный, приглаженный, выправленный, но все такой же балагур, готовый во всякое
время и отца родного с кашей съесть, и самому себе
в глаза наплевать…
— Все это возможно, а все-таки «странно некако». Помните, у Островского две свахи
есть: сваха по дворянству и сваха по купечеству. Вообразите себе, что сваха по дворянству вдруг начинает действовать, как сваха по купечеству, — ведь зазорно? Так-то и тут. Мы привыкли представлять себе землевладельца или отдыхающим, или пьющим на лугу чай, или ловящим
в пруде карасей, или проводящим
время в кругу любезных гостей — и вдруг: первая соха! Неприлично-с! Не принято-с! Возмутительно-с!
Как будто распахнулись двери давно не отпиравшегося подвала,
в котором без толку навален
был старый, заплесневевший от
времени хлам.
«Вы, — говорит мне господин Парначев, — коли к кому
в гости приходите, так прямо идите, а не подслушивайте!» А Лука Прохоров сейчас же за шапку и так-таки прямо и говорит: «Мы, говорит, Валериан Павлыч, об этом предмете
в другое
время побеседуем, а теперь между нами лишнее бревнышко
есть».
— Сделайте ваше одолжение! зачем же им сообщать! И без того они ко мне ненависть питают! Такую, можно сказать, мораль на меня пущают: и закладчик-то я, и монетчик-то я! Даже на каторге словно мне места нет! Два раза дело мое с господином Мосягиным поднимали! Прошлой зимой,
в самое, то
есть, бойкое
время, рекрутский набор
был, а у меня, по их проискам, два питейных заведения прикрыли! Бунтуют против меня — и кончено дело! Стало
быть, ежели теперича им еще сказать — что же такое
будет!
„
В нынешнее
время, — сказал он, — во всех образованных государствах судопроизводство устроено на манер известных pieces a tiroir [пьес с нарочито запутанной интригой (франц.)] (помню я эти пьесы, мой друг; еще
будучи в институте,
в «La fille de Dominique» [«Дочь Доминика» (франц.)] игрывала).
— Напротив! всегда
будьте искренни! Что же касается до вашего великодушного желания, то я тем более ничего не имею против удовлетворения его, что
в свое
время, без вреда для дела, наименование «заблуждающихся» вновь можно
будет заменить наименованием злоумышленников… Не правда ли?
Министерство же отчаяния должно постоянно бездействовать и играть роль чисто коммеморативного свойства, то
есть унылым видом своим напоминать гражданам о тех бедствиях, которым они подвергались
в то
время, когда это министерство
было, так сказать, переполнено жизнию.
В прежние
времена, когда еще «свои мужички»
были, родовое наше имение, Чемезово, недаром слыло золотым дном. Всего
было у нас довольно: от хлеба ломились сусеки; тальками, полотнами, бараньими шкурами, сушеными грибами и другим деревенским продуктом полны
были кладовые. Все это скупалось местными т — скими прасолами, которые зимою и глухою осенью усердно разъезжали по барским усадьбам.
Рассказывает, что нынче на все дороговизна пошла, и пошла оттого, что"прежние деньги на сигнации
были, а теперьче на серебро счет пошел"; рассказывает, что дело торговое тоже трудное, что"рынок на рынок не потрафишь: иной раз дорого думаешь продать, ан ни за что спустишь, а другой раз и совсем, кажется, делов нет, ан вдруг бог подходящего человека послал"; рассказывает, что
в скором
времени"объявления набору ждать надо"и что хотя набор — "оно конечно"…"одначе и без набору
быть нельзя".
Крыт
был дом соломой под щетку и издали казался громадным ощетинившимся наметом; некрашеные стены от
времени и непогод сильно почернели; маленькие, с незапамятных
времен не мытые оконца подслеповато глядели на площадь и, вследствие осевшей на них грязи, отливали снаружи всевозможными цветами; тесовые почерневшие ворота вели
в громадный темный двор,
в котором непривычный глаз с трудом мог что-нибудь различать, кроме бесчисленных полос света, которые врывались сквозь дыры соломенного навеса и яркими пятнами пестрили навоз и улитый скотскою мочою деревянный помост.
Но тогда
было время тугое, и, несмотря на оборотливость Дерунова, дела его развивались не особенно быстро. Он выписался из мещан
в купцы, слыл за человека зажиточного, но долго и крепко держался постоялого двора и лабаза. Может
быть, и скопился у него капиталец, да по тогдашнему
времени пристроить его
было некуда.
Стало
быть, кроме благодушия,
в нем, с течением
времени и под влиянием постоянной удачи
в делах, развилась еще и другая черта: претензия на непререкаемость.
Осип Иваныч тоже встал с дивана и по всем правилам гостеприимства взял мою руку и обеими руками крепко сжал ее. Но
в то же
время он не то печально, не то укоризненно покачивал головой, как бы говоря:"Какие
были родители и какие вышли дети!"
С старческою медленностью, беспрестанно вздыхая, закладывал он лохматого мерина
в убогую одноколку, и,
быть может,
в это
время в его воображении особенно ярко рисовалась сравнительная картина прежнего помещичьего приволья и теперешнего убожества.
Не обязан ли
был представить мне самый подробный и самый истинный расчет, ничего не утаивая и даже обещая, что буде со
временем и еще найдутся какие-нибудь лишки, то и они пойдут не к нему, а ко мне
в карман?
И вот, наскучив
быть столько
времени под гнетом одного и того же вопроса, я сел
в одно прекрасное утро
в вагон и помчался
в Т***, никак не предполагая, что «конец»
есть нечто сложное, требующее осмотров, покупщиков, разговоров, запрашиваний, хлопаний по рукам и т. п.
Я столько видел
в то
время чудес, что не мог, не имел права
быть скептиком. Я знал губернатора, который
был до того либерален, что не верил даже
в существование тверди небесной.
Тележка загремела, и вскоре целое облако пыли окутало и ее, и фигуру деревенского маклера. Я сел на крыльцо, а Лукьяныч встал несколько поодаль, одну руку положив поперек груди, а другою упершись
в подбородок. Некоторое
время мы молчали. На дворе
была тишь; солнце стояло низко;
в воздухе чуялась вечерняя свежесть, и весь он
был пропитан ароматом от только что зацветших лип.
Нужно
было в свое
время очень запечатлеть
в памяти лицо Осипа Иваныча, чтобы узнать его
в том обличии,
в каком он предстал передо мной
в эту минуту.
Он
был в этом случае только юмористом, добродушно подсмеивающимся над самим собой и
в то же
время снисходительно выдерживающим и чужую шутку.
— Я, по крайней мере, позволяю себе думать, что если бы вы
в то
время взяли направление чуть-чуть влево, то талдомцы [Талдом — тоже торговое село
в Калязинском уезде. (Прим. М. Е. Салтыкова-Щедрина.)] не успели бы прийти на помощь мятежным семендяевцам, и вы не
были бы вынуждены пробивать кровавый путь, чтоб достигнуть соединения с генералом Голотыловым. Сверх того, вы успели бы обойти Никитские болота и не потопили бы
в них своей артиллерии!
Одно только обстоятельство заставляло генерала задуматься:
в то
время уже сильно начали ходить слухи об освобождении крестьян. Но Петенька, который, посещая
в Петербурге танцклассы,
был, как говорится, au courant de toutes les choses, [
в курсе всех дел (франц.)] удостоверил его, что никакого освобождения не
будет, а
будет «только так».
Над оригинальной редакцией этого проекта
в то
время много смеялись, не сообразив, что необычная форма вступления
в беседу с читателем посредством «но ежели»
была лишь порождением той страстности и убежденности, которая постоянно присутствовала при составлении проекта.
В первое
время генералу
было, впрочем, не до усадьбы: он наблюдал, кто из крестьян ломает перед ним шапку и кто не ломает.
Непосредственным результатом этих наездов
было то, что
в короткое
время Антошка успел сколотить несколько сотен рублей.
Параграф:"
В чем заключается современное повреждение?" — гласил так:"Всякому
времени особливое повреждение свойственно; так, при блаженной памяти императрице Екатерине II введены
были фижмы и господствовал геройский дух, впоследствии же к сему присоединилась наклонность к военным поселениям.
Одним словом,
в жизнь генерала всецело вторгнулся тот могущественный элемент, который
в то
время был известен под именем борьбы с нигилизмом.
Антон сделал несомненно выгодное дело. Место
было бойкое; к тому же как раз
в это
время объявили
в ближайшем будущем свободную продажу вина.
Петенька
был именно
в подобном положении, так что
в последнее
время у него окончательно закружилась голова.
Стены
были нештукатуренные,
в чем, впрочем, Стрелов немедленно извинился, сказав, что еще"не изобрал
времени".
Несмотря на безмолвный протест отца, путешествия Петеньки на «Мысок» продолжались. Он сделал
в этом отношении лишь ту уступку, что производил свои посещения во
время послеобеденного сна старика. Вообще
в поведении Петеньки и Стрелова
было что-то таинственное, шли между ними какие-то деятельные переговоры, причем Петенька некоторое
время не соглашался, а Стрелов настаивал и, наконец, настоял.
— Нехороши наши места стали, неприглядны, — говорит мой спутник, старинный житель этой местности, знающий ее как свои пять пальцев, — покуда леса
были целы — жить
было можно, а теперь словно последние
времена пришли. Скоро ни гриба, ни ягоды, ни птицы — ничего не
будет. Пошли сиверки, холода, бездождица: земля трескается, а пару не дает. Шутка сказать: май
в половине, а из полушубков не выходим!
И точно: холодный ветер пронизывает нас насквозь, и мы пожимаемся, несмотря на то, что небо безоблачно и солнце заливает блеском окрестные пеньки и побелевшую прошлогоднюю отаву, сквозь которую чуть-чуть пробиваются тощие свежие травинки. Вот вам и радошный май. Прежде
в это
время скотина
была уж сыта
в поле, леса стонали птичьим гомоном, воздух
был тих, влажен и нагрет. Выйдешь, бывало, на балкон — так и обдает тебя душистым паром распустившейся березы или смолистым запахом сосны и
ели.
Смотришь, ан со
временем или по судам его таскают, или он
в кабаке смертную чашу
пьет!
Мы въехали
в довольно большую деревню,
в которой
было два порядка изб; один из них
был совершенно новый, частью даже не вполне достроенный; другой порядок тоже не успел еще почернеть от
времени.
— Леску у Гололобова десятин с полсотни, должно
быть, осталось — вот Хрисашка около него и похаживает. Лесок нешто, на худой конец, по нынешнему
времени, тысяч пяток надо взять, но только Хрисашка теперича так его опутал, так опутал, что ни
в жизнь ему больше двух тысяч не получить. Даже всех прочих покупателев от него отогнал!
Итак, изречение: «не пойман — не вор», как замена гражданского кодекса, и французская болезнь, как замена кодекса нравственного… ужели это и
есть та таинственная подоплека, то искомое «новое слово», по поводу которых
в свое
время было писано и читано столько умильных речей? Где же основы и краеугольные камни? Ужели они сосланы на огород и стоят там
в виде пугал… для «дураков»?
Если б мне сказал это человек легкомысленный — я не поверил бы. Но Софрон Матвеич не только человек, вполне знакомый со всеми особенностями здешних обычаев и нравов, но и сам
в некотором роде столп. Он консерватор, потому что у него
есть кубышка, и
в то же
время либерал, потому что ни под каким видом не хочет допустить, чтоб эту кубышку могли у него отнять. Каких еще столпов надо!
С другой стороны, поверьте, что если б законодатель не оградил гражданского процесса известными формальностями, то шансы на достижение юридической истины, конечно,
были бы еще более сомнительными, нежели даже
в настоящее
время.
К тому смыслу, который несомненно соприсутствовал завещателю во все
время, употребленное им на составление завещания, к тому смыслу, который
был ясен и для лиц, подписавших завещание,
в качестве свидетелей, и для жены завещателя.
Быть может,
в то самое
время, когда мы сбираем рать на защиту его, — его уж нет… он потрясен!
Хотя мы оба путешествовали по делам, от которых зависел только наш личный интерес, но
в то же
время нас ни на минуту не покидала мысль, что, кроме личных интересов, у нашей жизни
есть еще высшая цель, известная под названием"украшения столбцов".