Неточные совпадения
Ясно, что при такой обстановке совсем невозможно было бы существовать, если б не имелось в
виду облегчительного элемента, позволяющего взглянуть на
все эти ужасы глазами пьяного человека, который готов и море переплыть, и с колокольни соскочить без всякой мысли о том, что из этого может произойти.
Все, что до сих пор бормоталось,
все бессмысленные обрывки, которыми бесплодно сотрясался воздух, —
все это бормоталось, копилось, нанизывалось и собиралось в
виду одного всеразрешающего слова: «дурак!»
Несмотря на
все усилия выработать из нее бюрократию, она ни под каким
видом не хочет сделаться ею.
Приняв во внимание
все вышеизложенное, а равным образом имея в
виду, что казенное содержание, сопряженное с званием сенатора кассационных департаментов, есть один из прекраснейших уделов, на которые может претендовать смертный в сей земной юдоли, — я бодро гляжу в глаза будущему! Я не ропщу даже на то, что некоторые из моих товарищей по школе, сделавшись адвокатами, держат своих собственных лошадей, а некоторые, сверх того, имеют и клеперов!
Поэтому, друг мой, ежели ты и видишь, что высший человек проштрафился, то имей в
виду, что у него всегда есть ответ: я, по должности своей, опыты производил! И
все ему простится, потому что он и сам себя давно во
всем простил. Но тебе он никогда того не простит, что ты его перед начальством в сомнение или в погрешность ввел.
Но, может быть, он дома один на один в потолок плевал? Может быть, он"Собранием иностранных романов"зачитывался? Неужто и это зазорно? Неужто и это занятие настолько подозрительно, что даже и ему нельзя предаваться в тишине, но должно производить публично, в
виду всех?
Куроед, совместивший в своем одном лице
всю академию нравственных и политических наук! Куроед-сердцеведец, куроед-психолог, куроед-политикан! Куроед, принимающий на себя расценку обывательских убеждений и с самым невозмутимым
видом одним выдающий аттестат благонадежности, а другим — аттестат неблагонадежности!
Все это я и прежде очень хорошо знал. Я знал и то, что"дураков учить надо", и то, что"с суконным рылом"в калашный ряд соваться не следует, и то, что"на то в море щука, чтобы карась не дремал". Словом сказать,
все изречения, в которых, как в неприступной крепости, заключалась наша столповая, безапелляционная мудрость. Мало того, что я знал:при одном
виде избранников этой мудрости я всегда чувствовал инстинктивную оторопь.
И ежели под
видом странника вдруг окажется разбойник, то я и тут не смущусь: возьми
все — и отстань.
— Проспится — и опять, чтобы сейчас пуншт! Само собой, уж тут не зевай. Главная причина,
все так подстроить, чтобы в эвтом самом
виде хорошей неустойкой его обязать. Страсть, как он этих неустоек боится! словно робенок!
То мне кажется, что я волк, а
все эти Деруновы, Владыкины, Хмелевы, Бородавкины — мирно пасущееся стадо баранов, в
виду которого я сижу и щелкаю зубами.
Обращение это застало меня совершенно впрасплох. Вообще я робок с дамами; в одной комнате быть с ними — могу, но разговаривать опасаюсь.
Все кажется, что вот-вот онаспросит что-нибудь такое совсем неожиданное, на что я ни под каким
видом ответить не смогу. Вот «калегвард» — тот ответит; тот, напротив, при мужчине совестится, а дама никогда не застанет его врасплох. И будут онивместе разговаривать долго и без умолку, будут смеяться и — кто знает — будут, может быть, и понимать друг друга!
Ну-с, только едем мы с Легкомысленным, а в Неаполе между тем нас предупредили, что разбойники
всего чаще появляются под
видом мирных пастухов, а потом уже оказываются разбойниками. Хорошо. Взяли мы с собой запас frutti di mare и una fiasca di vino, едем в коляске и калякаем.
— А про такой, чтобы и поясница, и бедра —
все чтобы в настоящем
виде было! Ты французенке-то не верь: она перед тобой бедрами шевелит — ан там одне юпки. Вот как наша русская, которая ежели утробистая, так это точно! Как почнет в хороводе бедрами вздрагивать — инда
все нутро у тебя переберет!
— Я, сударыня, настоящий разговор веду. Я натуральные
виды люблю, которые, значит, от бога так созданы. А что создано, то
все на потребу, и никакой в том гнусности или разврату нет, кроме того, что говорить об том приятно. Вот им, «калегвардам», натуральный
вид противен — это точно. Для них главное дело, чтобы выверт был, да погнуснее чтобы… Настоящего бы ничего, а только бы подлость одна!
Все мелкие
виды грабежа, производимые над живым материалом и потому сопровождаемые протестом в форме оханья и криков, он предоставляет сыну Николашеньке и приказчикам, сам же на будущее время исключительно займется грабежом «отвлеченным», не сопряженным с оханьями и криками, но дающим в несколько часов рубль на рубль."И голова у тебя слободка, и совесть чиста — потому"разговоров нет!" — так, я уверен, рассуждает он в настоящее время.
— Смеется — ему что! — Помилуйте! разве возможная вещь в торговом деле ненависть питать! Тут, сударь, именно смеяться надо, чтобы завсегда в человеке свободный дух был. Он генерала-то смешками кругом пальца обвел; сунул ему, этта, в руку пакет, с
виду толстый-претолстый: как, мол? — ну, тот и смалодушествовал. А в пакете-то ассигнации
всё трехрублевые. Таким манером он за каких-нибудь триста рублей сразу человека за собой закрепил. Объясняться генерал-то потом приезжал.
Перед домом, где надлежало сделать нивелировку кручи, существовали следы некоторых попыток в этом смысле, в
виде канав и дыр; сзади дома были прорезаны дорожки, по бокам которых посажены кленки, ясенки и липки, из которых принялась одна десятая часть, а
все остальное посохло и, в
виде голых прутьев, стояло на местах посадки, раздражая генеральское сердце.
— Ну, да; вот в Англии, например, там хмель прессуют и в этом
виде снабжают
все рынки во
всех частях света… Да-с, батюшка! вот это так страна! Во
всех частях света —
всё английский хмель! Да-с, это не то, что мы-с!
Наконец генерал надумался и обратился к «батюшке». Отец Алексей был человек молодой, очень приличного
вида и страстно любимый своею попадьей. Он щеголял шелковою рясой и возвышенным образом мыслей и пленил генерала, сказав однажды, что"вера — главное, а разум —
все равно что слуга на запятках: есть надобность за чем-нибудь его послать — хорошо, а нет надобности — и так простоит на запятках!"
Если б мне сказал это человек легкомысленный — я не поверил бы. Но Софрон Матвеич не только человек, вполне знакомый со
всеми особенностями здешних обычаев и нравов, но и сам в некотором роде столп. Он консерватор, потому что у него есть кубышка, и в то же время либерал, потому что ни под каким
видом не хочет допустить, чтоб эту кубышку могли у него отнять. Каких еще столпов надо!
Что может тут сделать мораль, когда ее отправные пункты давным-давно
всеми внутренно осмеяны и оставлены, в
виде реторической шумихи, в назидание… дуракам!
Эти
виды и предположения обсуждались на
все лады, перемежаясь вздохами, ахами, напоминаниями о сердитых временах и известиями о новых пожарах, происшедших в разных деревнях по случаю Николина дня.
Мне казалось, что я целый вечер видел перед собой человека, который зашел в бесконечный, темный и извилистый коридор и ждет чуда, которое вывело бы его оттуда. С одной стороны, его терзает мысль:"А что, если мне
всю жизнь суждено бродить по этому коридору?"С другой — стремление увидеть свет само по себе так настоятельно, что оно, даже в
виду полнейшей безнадежности, нет-нет да и подскажет:"А вот, погоди, упадут стены по обе стороны коридора, или снесет манием волшебства потолок, и тогда…"
Поэтому я принял
всю вину на себя, я cделал
вид, что не Тебеньков говорил мне вчера колкости, но я,по своей необдуманности и неопытности, был виною происшедшего скандала.
И в наружности, и в манерах его прежде
всего поражала очень милая смесь откровенной преданности с застенчивою почтительностью; сверх того, он имел постоянно бодрый
вид, а когда смотрел в глаза старшим, то взгляд его так отливал доверчивостью и признательностью, что старшие, в свою очередь, не могли оторвать от него глаз и по этой причине называли его василиском благонравия.
Повторяю: это был малый очень глубокомысленный, принявший свое положение в том
виде, в каком оно действительно представлялось, и употреблявший
все свои усилия на то, чтоб вывернуться из него как можно приличнее.
— Да что вы, взбесились, что ли?
все по зонтику привезли! — напустилась на него Марья Петровна при
виде новой прибавки к коллекции зонтиков, уже лежавшей на столе, — смеяться, что ли, ты надо мной вздумал?
Но Коронат приходил не больше двух-трех раз в год, да и то с таким
видом, как будто его задолго перед тем угнетала мысль:"И создал же господь бог родственников, которых нужно посещать!"Вообще это был молодой человек несообщительный и угрюмый; чем старше он становился, тем неуклюжее и неотесаннее делалась
вся его фигура.
Много, ах, много нынче таких молодых людей развелось! и глазки бегают, и носик вздрагивает, и ушки на макушке —
всё ради того, что если начальство взглянет, так чтобы в своем
виде перед ним быть…
Я взглянул на них: Филофей Павлыч делал
вид, что слушает… но не больше, как из учтивости, Машенька даже не слушала; она смотрела совсем в другую сторону, и
вся фигура ее выражала:"Господи! сказано было раз… чего бы, кажется!"
Если бы мы не подтвердили
всего этого, то очень может быть, что петербургские начальники огорчились бы, но, к счастию для нас, наши собственные наблюдения (по крайней мере, в том
виде, как представляла их наша память) до того сходились с петербургскими предвидениями, что нам не приходилось даже лицемерить.
И
все мои наблюдения сводятся к следующему: 1) люди культуры видят в идее государственности базис для известного рода профессии, дающей или прямые выгоды в
виде жалованья, или выгоды косвенные — в
виде премии за принадлежность к той или другой политической партии, и 2) массы либо совсем игнорируют эту идею, либо относятся к ней крайне робко и безалаберно.
И в том и в другом случае — уверенность, что формы правления безразличны и что
все они имеют в
виду только вящее утучнение и без того тучного буржуа, уверенность печальная и даже неосновательная, но тем не менее сообщающая самому акту всеобщей подачи голосов характер чистой случайности.
И вот через месяц он уже сидел на проигранном месте, сидел плотно и поселял своим
видом уныние во
всех сердцах, которым дороги были достоинство и блеск губернии.
При этом известии обыкновенно наступала минута сосредоточенного молчания. Слово «набор» жужжало по зале, и глаза
всех присутствующих инстинктивно устремлялись к столу, где сидели за вистом председатель казенной палаты и советник ревизского отделения и делали
вид, что ничего не слышат. Но
всем понятно было, что они не только слышат, но и мотают себе на ус. А прозорливый Погудин даже прозревал
весь внутренний процесс, который происходил в это время в советнике ревизского отделения.
Разговор внезапно оборвался. Эти перечисления до того взволновали моих спутников, что глаза у них заблестели зловещим блеском и лица обозлились и осунулись, словно под гнетом сильного душевного изнурения. Мне показалось, что еще одна минута — и они совершенно созреют для преступления. К счастью, в эту минуту поезд наш начал мало-помалу уменьшать ход, и
все сердца вдруг забились в
виду чего-то решительного.