Неточные совпадения
Я зрел пред
собою единого знаменитого по словесам военачальника, коего я отличными
почтил знаками моего благоволения; я зрел ныне ясно, что все его отличное достоинство состояло в том только, что он пособием был в насыщении сладострастия своего начальника; и на оказание мужества не было ему даже случая, ибо он издали не видал неприятеля.
Он
себя почел высшего чина, крестьян
почитал скотами, данными ему (едва не думал ли он, что власть его над ними от бога проистекает), да употребляет их в работу по произволению.
Пред ним стояли два юноши, возраста
почти равного, единым годом во времени рождения, но не в шествии разума и сердца они разнствовали между
собою.
Великий муж, коварства полный,
Ханжа, и льстец, и святотать,
Един ты в свет столь благотворный
Пример великий мог подать.
Я
чту, Кромвель, в тебе злодея,
Что, власть в руке своей имея,
Ты твердь свободы сокрушил.
Но научил ты в род и роды,
Как могут мстить
себя народы:
Ты Карла на суде казнил…
«Бежали-бежали, — говорит летописец, — многие, ни до чего не добежав, венец приняли; [Венец принять — умереть мученической смертью.] многих изловили и заключили в узы; сии
почитали себя благополучными».
Чем кто ближе с ним сходился, тому он скорее всех насаливал: распускал небылицу, глупее которой трудно выдумать, расстроивал свадьбу, торговую сделку и вовсе не
почитал себя вашим неприятелем; напротив, если случай приводил его опять встретиться с вами, он обходился вновь по-дружески и даже говорил: «Ведь ты такой подлец, никогда ко мне не заедешь».
Марья Ивановна мучилась более всех. Будучи уверена, что я мог оправдаться, когда бы только захотел, она догадывалась об истине и
почитала себя виновницею моего несчастия. Она скрывала от всех свои слезы и страдания и между тем непрестанно думала о средствах, как бы меня спасти.
Неточные совпадения
Почтмейстер. Да из собственного его письма. Приносят ко мне на
почту письмо. Взглянул на адрес — вижу: «в Почтамтскую улицу». Я так и обомлел. «Ну, — думаю
себе, — верно, нашел беспорядки по почтовой части и уведомляет начальство». Взял да и распечатал.
Городничий. Там купцы жаловались вашему превосходительству.
Честью уверяю, и наполовину нет того, что они говорят. Они сами обманывают и обмеривают народ. Унтер-офицерша налгала вам, будто бы я ее высек; она врет, ей-богу врет. Она сама
себя высекла.
Аммос Федорович (входя и останавливаясь, про
себя).Боже, боже! вынеси благополучно; так вот коленки и ломает. (Вслух, вытянувшись и придерживая рукою шпагу.)Имею
честь представиться: судья здешнего уездного суда, коллежский асессор Ляпкин-Тяпкин.
Осип, слуга, таков, как обыкновенно бывают слуги несколько пожилых лет. Говорит сурьёзно, смотрит несколько вниз, резонер и любит
себе самому читать нравоучения для своего барина. Голос его всегда
почти ровен, в разговоре с барином принимает суровое, отрывистое и несколько даже грубое выражение. Он умнее своего барина и потому скорее догадывается, но не любит много говорить и молча плут. Костюм его — серый или синий поношенный сюртук.
Милон. Я подвергал ее, как прочие. Тут храбрость была такое качество сердца, какое солдату велит иметь начальник, а офицеру
честь. Признаюсь вам искренно, что показать прямой неустрашимости не имел я еще никакого случая, испытать же
себя сердечно желаю.