Счастье, что Фемида была коммерческая, не признававшая
кровавых жертв, и потому обошлось без них: потолок рухнул ночью, в пустом помещении.
Только ветхозаветные пророки возвысились над религией
кровавой жертвы, и сознание их осветилось грядущей религией любви и бескровной жертвы; только греческие философы-мудрецы начали прозревать Логос за бессмысленными силами природы.
Затем они каждый почти праздник стали отправляться: Николай Силыч — в болотных сапогах, в чекмене и в черкесской шапке, нарочно для охоты купленной, а Павел — в своей безобразной гимназической шинели, подпоясанной кушаком, и в Ванькиных сапогах. Места, куда они ходили, были подгородные, следовательно, с совершенно почти выстрелянною дичью; а потому
кровавых жертв охотники с собой приносили немного, но зато разговоров между ними происходило большое количество.
Неточные совпадения
Бог с тобою, // Нет, нет — не грезы, не мечты. // Ужель еще не знаешь ты, // Что твой отец ожесточенный // Бесчестья дочери не снес // И, жаждой мести увлеченный, // Царю на гетмана донес… // Что в истязаниях
кровавых // Сознался в умыслах лукавых, // В стыде безумной клеветы, // Что,
жертва смелой правоты, // Врагу он выдан головою, // Что пред громадой войсковою, // Когда его не осенит // Десница вышняя господня, // Он должен быть казнен сегодня, // Что здесь покамест он сидит // В тюремной башне.
Героизм старой революционной интеллигенции,
жертвы, ею принесенные, образуют тот
кровавый капитал, которым живут большевики.
Человечество само по себе не может искупить греха, так как
жертва его и
кровавая его мука не равна преступлению богоотступничества и само оно не может простить себе греха.
В основе древних, дохристианских религий, и язычества и Ветхого Завета, лежала идея
жертвы, жажда искупления путем
кровавых жертвоприношений, потребность умилостивить божество.
У него на совести несколько темных дел. Весь город знает, что два года тому назад он женился на богатой семидесятилетней старухе, а в прошлом году задушил ее; однако ему как-то удалось замять это дело. Да и остальные четверо тоже видели кое-что в своей пестрой жизни. Но, подобно тому как старинные бретеры не чувствовали никаких угрызений совести при воспоминании о своих
жертвах, так и эти люди глядят на темное и
кровавое в своем прошлом, как на неизбежные маленькие неприятности профессий.