Неточные совпадения
Не заключайте, пожалуйста, из этого ворчанья, чтобы я когда-нибудь был спартанцем, каким-нибудь Катоном, — далеко от всего этого: всегда шалил, дурил и кутил с добрым товарищем. Пушкин сам увековечил это стихами ко мне; но при всей моей готовности к разгулу с ним
хотелось, чтобы он
не переступал некоторых границ и
не профанировал себя, если можно так выразиться, сближением с людьми, которые, по их положению в свете, могли волею и неволею набрасывать на него некоторого рода тень.
На другой день приезда моего в Москву (14 марта) комедиант Яковлев вручил мне твою записку из Оренбурга.
Не стану тебе рассказывать, как мне приятно было получить о тебе весточку; ты довольно меня знаешь, чтоб судить о радости моей без всяких изъяснений. Оставил я Петербург
не так, как
хотелось, вместо пяти тысяч достал только две и то после долгих и несносных хлопот. Заплатил тем, кто более нуждались, и отправился на первый случай с маленьким запасом.
Человек — странное существо; мне бы
хотелось еще от вас получить, или, лучше сказать, получать, письма, — это первое совершенно меня опять взволновало. Скажите что-нибудь о наших чугунниках, [Чугунники — лицеисты 1-го курса, которым Энгельгардт роздал в 1817 г. чугунные кольца в знак прочности их союза.] об иных я кой-что знаю из газет и по письмам сестер, но этого для меня как-то мало. Вообразите, что от Мясоедова получил год тому назад письмо, — признаюсь, никогда
не ожидал, но тем
не менее был очень рад.
Во всем, что вы говорите, я вижу с утешением заботливость вашу о будущности; тем более мне бы
хотелось, чтоб вы хорошенько взвесили причины, которые заставляют меня как будто вам противоречить, и чтоб вы согласились со мною, что человек, избравший путь довольно трудный, должен рассуждать
не одним сердцем, чтоб без упрека идти по нем до конца.
В одном только я
не совсем доволен тобою — ты
не сказал мне подробно обо всех наших лицейских или мне это так кажется, потому что
хотелось бы узнать многое, все…
До сих пор еще
не основался на зиму — хожу, смотрю, и везде
не то, чего бы
хотелось без больших прихотей: от них я давно отвык, и, верно,
не теперь начинать к ним привыкать.
Пожалуйста, почтенный Иван Дмитриевич, будьте довольны неудовлетворительным моим листком — на первый раз. Делайте мне вопросы, и я разговорюсь, как бывало прежде, повеселее. С востока нашего ничего
не знаю с тех пор, как уехал, — это тяжело: они ждут моих писем. Один Оболенский из уединенной Етанцы писал мне от сентября. В Верхнеудинске я в последний раз пожал ему руку; горькая слеза навернулась,
хотелось бы как-нибудь с ним быть вместе.
Это расположение отзывается и в письмах: пишу к родным по обыкновению, но
не так, как бы
хотелось, и им это прискорбно…
Прощайте… В знак получения письменной тетрадки скажите, что Барятинский занимается попрежнему греческим языком. Я
не сомневаюсь в верности доставления, но все-таки
хочется иметь убеждение, что дошло. Будьте все здоровы и вспоминайте иногда искренно вас любящего и уважающего И. П.
Не с кем мне здесь ходить, как бы
хотелось — все женатые как-то заленились, partie de plaisir [Увеселительная прогулка]
не существуют…
Много бы
хотелось с тобой болтать, но еще есть другие ответы к почте. Прощай, любезный друг. Ставь номера на письмах, пока
не будем в одном номере. Право, тоска, когда
не все получаешь, чего
хочется. Крепко обнимаю тебя. Найди смысл, если есть пропуски в моей рукописи.
Не перечитываю — за меня кто-нибудь ее прочтет, пока до тебя дойдет. Будь здоров и душой и телом…
Матвей Муравьев читал эту книгу и говорит, что негодяй Гризье, которого я немного знал, представил эту уважительную женщину
не совсем в настоящем виде; я ей
не говорил ничего об этом, но с прошедшей почтой пишет Амалья Петровна Ледантю из Дрездена и спрашивает мать, читала ли Анненкова книгу, о которой вы теперь от меня слышали, — она говорит, что ей
хотелось бы, чтоб доказали, что г-н Гризье (которого вздор издал Alexandre Dumas) пишет пустяки.
Эта мысль меня
не утешает, и
хотелось бы скорее узнать, как и что наверное…
…Конечно, мне и Евгению
хотелось бы быть с Фонвизиными и Астральным духом, [Астральный дух — мистически настроенный П. С, Бобрищев-Пушкин.] но
не в губернском городе.
Я читал и перечитывал его; в истинной грусти
не ищешь развлечения, — напротив,
хочется до малейшего впечатления разделить с тобой все, что испытывало твое сердце в тяжелые минуты.
Много бы
хотелось сказать, но это
не для тесной рамки нашей переписки…
Гости будут самые близкие люди; но давно ему
не удается собрать тех, кого бы
хотелось зазвать и без больших затей угостить в своем углу.
…Очень бы
хотелось получить письма, которые Шаховский обещал мне из России. Может, там что-нибудь мы бы нашли нового. В официальных мне ровно ничего
не говорят — даже по тону
не замечаю, чтобы у Ивана Александровича была тревога, которая должна всех волновать, если теперь совершается повторение того, что было с нами. Мы здесь ничего особенного
не знаем, как ни хлопочем с Михаилом Александровичем поймать что-нибудь новое: я хлопочу лежа, а он кой-куда ходит и все возвращается ни с чем.
Мне бы
хотелось с ним повидаться, но ждать
не буду, если он запоздает.
Не знаю, сказал ли я все, что
хотелось бы сказать, но, кажется, довольно уже заставлять тебя разбирать мою всегда спешную рукопись и уверять в том, что ты и все вы знаете. На этот раз я как-то изменил своему обычаю: меньше слов! — Они недостаточны для полных чувств между теми, которые хорошо друг друга понимают и умеют обмануть с лишком четвертьвековую разлуку. — Вот истинная поэзия жизни!
Мне бы
хотелось иметь в резких чертах полные сведения о всех. Многих уже
не досчитываемся.
Жар тропический. Я с ним плохо лажу; оттого, может быть, и
не успею исписать столько листков, сколько
хотелось бы.
P. S.С лишком год выписываю от Annette Памятную Книжку Лицея(1852–1853); верно, там есть выходки на мой и Вильгельма счет, и она церемонится прислать. Пожалуйста, если она
не решается прислать ее, пришли ты на имя Балакшина. Мне непременно
хочется иметь этот документ. [В «Памятной книжке» Лицея на 1852–1853 гг. Пущин и Кюхельбекер
не упоминаются.]
На нашем здешнем горизонте тоже отражается европейский кризис. Привозные вещи вздорожали. Простолюдины беспрестанно спрашивают о том, что делается за несколько тысяч верст. Почтовые дни для нас великое дело. Разумеется, Англии и Франции достается от нас большое чихание. Теперь и Австрия могла бы быть на сцене разговора, но она слишком низка, чтоб об ней говорить. — Она напоминает мне нашего австрийца Гауеншильда. Просто желудок
не варит. Так и
хочется лакрицу сплюснуть за щекой.
Завтра Сергиев день, у нас ярмарка, меня беспрестанно тормошат — думают, что непременно должно быть много денег, а оных-то и нет! Эти частые напоминания наводят туман, который мешает мыслям свободно ложиться на бумагу. Глупая вещь — эти деньги; особенно когда
хотелось бы ими поделиться и с другими, тогда еще больше чувствуешь неудобство от недостатка в этой глупой вещи. Бодливой корове бог
не дал рог. И сам уж запутался.
Гончарова
не видать и, без сомнения, уже
не будет. Жаль, мне
хотелось на него взглянуть… [И. А. Гончаров возвращался в Петербург через Сибирь из путешествия на фрегате «Паллада».]
Сегодня пишу тебе, заветный друг, два слова в Нижн кий.
Не знаю даже, застанет ли этот листок тебя там, Я сейчас еду с Матвеем в Тобольск хлопотать о билетах насчет выезда. Свистунов пишет, что надобно подавать просьбы. Если бы они давно это сказали, все было бы давно кончено. Надобно понудить губернское правление. Иначе ничего
не будет.
Хочется скорее за Урал. Я везу Ивана Дмитриевича, который
не терпит холоду.
С Далем я ратоборствую о грамотности. Непременно
хотелось уяснить себе, почему он написал статью, которая всех неприятно поразила. Вышло недоразумение, но все-таки лучше бы он ее
не писал, если
не мог, по некоторым обстоятельствам, написать, как хотел и как следовало. Это длинная история…
Пожалуйста, в добрую минуту поговорите мне о себе, о всех ваших и дайте маленький отчет о нашем Казимирском, насчет которого имею разноречащие сведения. Мне бы
хотелось иметь ясное об нем понятие, а вы, вероятно, успели обозреть его со всех сторон. Жена писала мне, что она у него с вами обедала. Ужели он со всей своей свитой пускается в путь? Эдак путешествие за границей съест его. Я прямо от него ничего
не знаю.