Прощаясь, я немного надеялся кого-нибудь из вас видеть в Ладоге или по крайней мере найти письмо. Впрочем, вы хорошо сделали, что не приехали, ибо Желдыбин никак бы
не позволил свидания. Благодарите Кошкуля, но между тем скажите, что я никак не понимаю, отчего он не мог слова мне сказать об вас.
…Я так высоко перед собой, то есть перед мужчиной, ставлю женщину, что никогда
не позволю себе думать, чтоб она могла быть виновата. Это изящное создание всеми обречено на жертвы, а я в этом случае хочу быть исключением. Поклоняюсь ей и буду поклоняться. Это не слова, а глубокое убеждение, в котором все сильнее и сильнее убеждаюсь…
Неточные совпадения
Eudoxie, ты добра и, я уверен, готова на всякое пожертвование для [меня], но прошу тебя
не ехать ко мне, ибо мы будем все вместе, и вряд ли
позволят сестре следовать за братом, ибо, говорят, Чернышевой это отказано. [А. Г. Чернышева все-таки поехала в Сибирь к мужу Н. М. Муравьеву и брату З. Г. Чернышеву.] Разлука сердец
не разлучит.
После приговора им царь
позволил ехать в Иркутск, их остановили и потом потребовали необходимым условием быть с мужьями — отречение от дворянства, что, конечно,
не остановило сих несчастных женщин; теперь держат их розно с мужьями и
позволяют видеться только два раза в неделю на несколько часов, и то при офицере.
Как же вы хотите, чтоб я
позволил себе мечты и вообразил, что могу упрочить чье-либо счастие и что память обо мне возбуждает что-нибудь, кроме сердечного сострадания к теперешнему моему положению,
не совсем обыкновенному?
Добрый друг мой, сколько мог, я вам, одним вам, высказал мои мысли по совести; вы меня поймете. Между тем
позвольте мне думать, что одно письменное участие ваше представило вам нечто в мою пользу; в заключение скажу вам, что если бы и могли существовать те чувства, которые вы стараетесь угадать, то и тогда мне только остается в молчании благоговеть пред ними,
не имея права, даже простым изъявлением благодарности, вызывать на такую решимость, которой вся ответственность на мне, Таков приговор судьбы моей.
Сегодня писал к князю и просил его
позволить мне ехать в Тобольск для лечения — нетерпеливо жду ответа в надежде, что мне
не откажут в этой поездке. До того времени, если
не сделается мне заметно хуже, думаю подождать с порошками, присланными Павлом Сергеевичем. Если же почему-нибудь замедлится мое отправление, начну и здесь глотать digitalis, хотя я
не большой охотник до заочного лечения, особенно в такого рода припадках, которым теперь я так часто подвергаюсь.
Дом занимаем порядочный, вдовы Бронниковой, которая
позволяет нам на свой счет делать всевозможные поправки, и за это позволение берет 250 рублей в год. Наружность нечто вроде станции в России, но расположение удобно. Для нас ничего лучшего
не нужно. Каждому можно быть у себя, и есть место, где можно быть вместе. [В доме Бронникова Пущин жил вместе с Е. П. Оболенским — до женитьбы последнего на В. С. Барановой.]
Не перехожу сегодня на другую страницу. Время обедать.
С божиею помощью все устроится к лучшему — Тони в нескольких словах хорошо познакомил меня с вами; надеюсь, что и меня вы сколько-нибудь знаете, следовательно, вы
позволите мне без обыкновенных рекомендаций просить вас
не считать меня чужим.
Вы
не должны затрудняться теперешними вашими обстоятельствами домашними, как они ни мрачны, чтоб
позволить Александру поделиться с вами.
Между тем
позволь тебе заметить, хотя и немного поздно, что в твоем письме проглядывает что-то похожее на хандру: [Для характеристики писем Ф. Ф. Матюшкина, в которых «проглядывает что-то похожее на хандру», приведу отрывок из его неизданного письма к Пущину за апрель 1842 г., отражающего нежную дружбу лицеистов 1-го выпуска к их товарищу-декабристу: «Давно, давно с тобою
не беседовали, любезный Ванечка…
…
Позволь тебя обнять,
не говоря как…
Сегодня прощеный день — бедовыйчеловек издали просит, чтоб ты простила его и
позволила любить тебя так, чтоб это
не было для тебя невыносимой бедой… Одна любовь залечивает раны…
Я пишу, глядя на ваш портрет, — как будто говорю.
Позвольте еще сказать, что я желал бы, чтоб вы сбрили бороду. Никак
не могу к ней привыкнуть, хоть Сашенька меня уверяла в Ялуторовске, что борода к вам очень идет. Добывши ваш портрет, я
не согласен с ее мнением…
Она решительно не хочет, чтоб я познакомился с ее мужем — тем хромым старичком, которого я видел мельком на бульваре: она вышла за него для сына. Он богат и страдает ревматизмами. Я
не позволил себе над ним ни одной насмешки: она его уважает, как отца, — и будет обманывать, как мужа… Странная вещь сердце человеческое вообще, и женское в особенности!
Приятели не взошли, а взбежали по лестнице, потому что Чичиков, стараясь избегнуть поддерживанья под руки со стороны Манилова, ускорял шаг, а Манилов тоже, с своей стороны, летел вперед, стараясь
не позволить Чичикову устать, и потому оба запыхались весьма сильно, когда вступили в темный коридор.
Неточные совпадения
Городничий (робея).Извините, я, право,
не виноват. На рынке у меня говядина всегда хорошая. Привозят холмогорские купцы, люди трезвые и поведения хорошего. Я уж
не знаю, откуда он берет такую. А если что
не так, то…
Позвольте мне предложить вам переехать со мною на другую квартиру.
Бобчинский. Э, нет,
позвольте, уж я…
позвольте,
позвольте… вы уж и слога такого
не имеете…
Анна Андреевна. Но
позвольте, я еще
не понимаю вполне значения слов. Если
не ошибаюсь, вы делаете декларацию насчет моей дочери?
Если
позволите мне сказать мысль мою, я полагаю истинную неустрашимость в душе, а
не в сердце.
Издатель
позволяет себе думать, что изложенные в этом документе мысли
не только свидетельствуют, что в то отдаленное время уже встречались люди, обладавшие правильным взглядом на вещи, но могут даже и теперь служить руководством при осуществлении подобного рода предприятий.