Неточные совпадения
На это ходатайство Энгельгардта государь сказал: «Пусть пишет, уж так и
быть, я беру на себя адвокатство за Пушкина; но скажи ему, чтоб это
было в последний раз. «La vieille est peut-être enchantée de la méprise du jeune homme, entre nous soit dit», [Между нами: старая дева,
быть может, в восторге от ошибки молодого
человека (франц.).] — шепнул император, улыбаясь, Энгельгардту.
Не заключайте, пожалуйста, из этого ворчанья, чтобы я когда-нибудь
был спартанцем, каким-нибудь Катоном, — далеко от всего этого: всегда шалил, дурил и кутил с добрым товарищем. Пушкин сам увековечил это стихами ко мне; но при всей моей готовности к разгулу с ним хотелось, чтобы он не переступал некоторых границ и не профанировал себя, если можно так выразиться, сближением с
людьми, которые, по их положению в свете,
могли волею и неволею набрасывать на него некоторого рода тень.
Отрадно отозвался во мне голос Пушкина! Преисполненный глубокой, живительной благодарности, я не
мог обнять его, как он меня обнимал, когда я первый посетил его в изгнанье. Увы! я не
мог даже пожать руку той женщине, которая так радостно спешила утешить меня воспоминанием друга; но она поняла мое чувство без всякого внешнего проявления, нужного,
может быть, другим
людям и при других обстоятельствах; а Пушкину, верно, тогда не раз икнулось.
Проходили годы; ничем отрадным не навевало в нашу даль — там,на нашем западе, все шло тем же тяжелым ходом. Мы, грешные
люди, стояли как поверстные столбы на большой дороге: иные путники,
может быть, иногда и взглядывали, но продолжали путь тем же шагом и в том же направлении…
В Москве я почти ни с кем не знаком, да вряд ли много и познакомлюсь. Приятно
было по службе встретить некоторых
людей благородных — вообще приемом начальства я не
могу довольно нахвалиться.
Тяжело мне
быть без известий о семье и о вас всех, — одно сердце
может понять, чего ему это стоит; там я найду
людей, с которыми я также душою связан, —
буду искать рассеяния в физических занятиях, если в них
будет какая-нибудь цель; кроме этого,
буду читать сколько возможно в комнате, где живут, как говорят, тридцать
человек.
Странный
человек Кучевский — ужели он в самом деле не
будет тебе отвечать, как бывало говаривал? Мне жаль, что я его не навестил, когда
был в Иркутске: подробно бы тебя уведомил об его бытье; верно, он хорошо устроился. Борисовы сильно меня тревожат: ожидаю от Малиновского известия о их сестрах; для бедного Петра
было бы счастие, если бы они
могли к ним приехать. Что наш сосед Андреевич? Поговори мне об нем — тоже ужасное положение.
Не извиняюсь, что преследую вас разного рода поручениями; вы сами виноваты, что я без зазрения совести задаю вам хлопоты.
Может быть, можно
будет вам через тезку Якушкина избавить этого
человека от всяких посторонних расходов. Словом сказать, сделать все, что придумаете лучшим; совершенно на вас полагаюсь и уверен, что дело Кудашева в хороших руках.
Понимаю, что вам
может иногда приходить на сердце желание не обременять отца и братьев необходимыми на вас издержками…», но «от нас всегда зависит много уменьшить наши издержки», — поучает своего корреспондента И. Д. Якушкин и переходит к моральной стороне вопроса: «Во всяком положении
есть для
человека особенное назначение, и в нашем, кажется, оно состоит в том, чтобы сколько возможно менее хлопотать о самих себе.
Может быть, Казадаев с вами повидается; он
человек очень добрый, инспекторствовал здесь два года по почтовой части, объехал всю Сибирь и познакомился со всеми нашими, рассыпанными по огромному пространству.
На Новый год обнимаю вас, добрый друг; я здесь, благодарный богу и
людям за отрадную поездку. Пожмите руку Александре Семеновне, приласкайте Сашеньку. Аннушка моя благодарит ее за милый платочек. Сама скоро к ней напишет. Она меня обрадовала своею радостью при свидании. Добрые старики все приготовили к моему приезду. За что меня так балуют, скажите пожалуйста. Спешу. Обнимите наших. Скоро
буду с вами беседовать. Не
могу еще опомниться.
Какой же итог всего этого болтания? Я думаю одно, что я очень рад перебросить тебе словечко, — а твое дело отыскивать меня в этой галиматье. Я совершенно тот же бестолковый, неисправимый
человек, с тою только разницею, что на плечах десятка два с лишком лет больше.
Может быть, у наших увидишь отъезжающих, которые везут мою рукопись, ты
можешь их допросить обо мне, а уж я, кажется, довольно тебе о себе же наговорил.
В августе
был у меня Яков Дмитриевич; объезжая округ, он из Перми завернул ко мне и погостил четыре дня. Вполне наш. Это
был праздник — добрый
человек, неизменно привязанный к нам по старине. Велел очень кланяться тебе и брату. Он очень жалеет, что не
мог быть у вас за Байкалом до выезда из Иркутска. Теперь его постоянное жительство в Омске. Сашенька здорова, но все же опасаются нервических ее припадков.
Увольнение этого ученика Аракчеева, вора, взяточника, несмотря на полное невежество, игравшего роль временщика при Николае I, рассматривалось обществом как доказательство отхода Александра II от реакционной политики его отца.] сменен, но,
может быть, не знаете, что это
был единственный
человек в России, qui a en le suffrage universelle [Буквально: который получил всеобщее признание (франц.).] (то
есть, что мнения согласны
были на его счет).
А Калганов забежал в сени, сел в углу, нагнул голову, закрыл руками лицо и заплакал, долго так сидел и плакал, — плакал, точно был еще маленький мальчик, а не двадцатилетний уже молодой человек. О, он поверил в виновность Мити почти вполне! «Что же это за люди, какие же после того
могут быть люди!» — бессвязно восклицал он в горьком унынии, почти в отчаянии. Не хотелось даже и жить ему в ту минуту на свете. «Стоит ли, стоит ли!» — восклицал огорченный юноша.
Неточные совпадения
Да объяви всем, чтоб знали: что вот, дискать, какую честь бог послал городничему, — что выдает дочь свою не то чтобы за какого-нибудь простого
человека, а за такого, что и на свете еще не
было, что
может все сделать, все, все, все!
Артемий Филиппович.
Человек десять осталось, не больше; а прочие все выздоровели. Это уж так устроено, такой порядок. С тех пор, как я принял начальство, —
может быть, вам покажется даже невероятным, — все как мухи выздоравливают. Больной не успеет войти в лазарет, как уже здоров; и не столько медикаментами, сколько честностью и порядком.
Стародум. И не дивлюся: он должен привести в трепет добродетельную душу. Я еще той веры, что
человек не
может быть и развращен столько, чтоб
мог спокойно смотреть на то, что видим.
Софья. Да скажите ж мне, пожалуйста, виноваты ли они? Всякий ли
человек может быть добродетелен?
Правдин. Каким же образом? Происшествии с
человеком ваших качеств никому равнодушны
быть не
могут. Вы меня крайне одолжите, если расскажете…