Неточные совпадения
Смотритель говорит, что это поэт Александр Сергеевич,
едет, кажется, на службу, на перекладной, в красной русской рубашке, в опояске, в поярковой шляпе (время
было ужасно жаркое).
Я располагаю нынешний год месяца на два
поехать в Петербург — кажется, можно сделать эту дебошу после беспрестанных занятий целый год. Теперь у меня чрезвычайно трудное дело на руках. Вяземский знает его — дело о смерти Времева. Тяжело и мудрено судить, всячески стараюсь как можно скорее и умнее кончить, тогда
буду спокойнее…
Первые трое суток мы
ехали на телеге, что
было довольно беспокойно; теперь сели на сани, и я очень счастлив. Не знаю, как
будет далее, а говорят — худа дорога, сделалось очень тепло. Заметь, в какое время нас отправили, но слава богу, что разделались с Шлиссельбургом, где истинная тюрьма. Впрочем, благодаря вашим попечениям и Плуталову я имел бездну пред другими выгод; собственным опытом убедился, что в человеческой душе на всякие случаи
есть силы, которые только надо уметь сыскать.
Сама собиралась [?]
быть в крепости, как-то ей понравится туда, куда мы
едем.
Eudoxie, ты добра и, я уверен, готова на всякое пожертвование для [меня], но прошу тебя не
ехать ко мне, ибо мы
будем все вместе, и вряд ли позволят сестре следовать за братом, ибо, говорят, Чернышевой это отказано. [А. Г. Чернышева все-таки
поехала в Сибирь к мужу Н. М. Муравьеву и брату З. Г. Чернышеву.] Разлука сердец не разлучит.
После приговора им царь позволил
ехать в Иркутск, их остановили и потом потребовали необходимым условием
быть с мужьями — отречение от дворянства, что, конечно, не остановило сих несчастных женщин; теперь держат их розно с мужьями и позволяют видеться только два раза в неделю на несколько часов, и то при офицере.
Впрочем, придет время, когда она опять
будет писать — через год и восемь с половиною месяцев мы
поедем на поселение.
Поехал дальше. Давыдовых перегнал близ Нижне-удинска, в Красноярске не дождался. Они с детьми медленно
ехали, а я, несмотря на грязь, дождь и снег иногда, все подвигался на тряской своей колеснице. Митьков, живший своим домом, хозяином совершенным — все по часам и все в порядке. Кормил нас обедом — все время мы
были почти неразлучны, я останавливался у Спиридова, он еще не совсем устроился, но надеется, что ему в Красноярске
будет хорошо. В беседах наших мы все возвращались к прошедшему…
На случай приезда моего вы потрудитесь приискать мне квартирку в вашем соседстве; я не хочу и не смею вас беспокоить моим постоянным присутствием. Это значило бы злоупотреблять вашей добротой; у Бобрищева-Пушкина также не думаю поместиться: верно, у них и без меня довольно тесно. Вы прежде меня узнаете,
будет ли мне дано позволение
ехать, и тогда приищите мне уголок; я неприхотлив, как вам известно, лишь бы найти добрых, тихих хозяев, что, впрочем, не всегда легко.
Об Нарышкиных имею известие от брата Петра из Прочного Окопа, — Нарышкин чуть
было не задушил его, услышавши знакомый ему мой голос. Родственно они приняли моего Петра, который на год отправился по собственному желанию в экспедицию. Теперь они все в горах. Талызин уехал в Петербург и, кажется, не воротится, я этому очень рад. При нем я бы не
поехал по приглашению Фонвизина.
Почта привезла мне письмо от Annette, где она говорит, что мой племянник Гаюс вышел в отставку и
едет искать золото с кем-то в компании. 20 февраля он должен
был выехать; значит, если вздумает ко мне заехать, то на этой неделе
будет здесь. Мне хочется с ним повидаться, прежде нежели написать о нашем переводе; заронилась мысль, которую, может
быть, можно
будет привести в исполнение. Басаргин вам объяснит, в чем дело.
Вы удивляетесь, что Ивану Александровичу отказали приехать в Тобольск, а я дивлюсь, что он просился. Надобно
было просить
ехать в виде золотоискателя. Я читал его письмо Орлову и ответ Орлова. Странно только то, что Орлов при свидании в Москве с Ив. Ал. сказал, чтоб он написал к нему и потом ничего не сделал. Впрочем, все это в порядке вещей… [И. А. Фонвизин просил разрешения
поехать в Тобольск для свидания с братом.]
Что же
будет с нашими в Венгрии? Я ожидаю важных событий. Император наш, говорят,
поехал в Вену. Мы с Михаилом Александровичем без конца политикуем.
С Вольфом я составил план моего лечения в Иркутске,
Поеду на Туркинские воды,
буду пить и купаться, только не в горячей, а в пристуженной серной воде, потом ноги купать в железной ванне. План составлен, остается привести в исполнение… К Басаргину напишу, когда соберу деньги Щепину-Ростовскому...
Завтра
еду обедать в Урик к Панову. Опять
буду на могиле Никиты, за вас поклонюсь его праху…
Прощай, добрый друг! Собирается наша артель — от меня
поедет Евгений Якушкин.
Будем в последний раз с ним вечеровать.
Виделся ли ты с Софьей Григорьевной? Я слышал, что она
поехала в Кяхту. Мне
было очень приятно с нею здесь провести денек. Добрая женщина, без всяких вычур появления. — И отрадная страничка в наших памятных тетрадях. Я счастлив за С. Григорьевича.
Неленька прелесть — а он беда! Тоскливо, мрачно видеть сочетание полной жизни с омертвением. Впрочем, вы их видели вместе, следовательно ощущали то же, что и я. Если также благополучно
ехали вперед, то должны уже
быть почти в деревне его матери. Там отдых.
Недавно узнал, что Неленька выхлопотала позволение М. Н.
поехать в Москву. Значит, она
будет и здесь, тогда больше с тобой поболтаю…
Тут просто действует провидение, и я только должен благодарить бога и добрую женщину. Теперь подготовляю, что нужно для дороги, и с полной уверенностью провожу Аннушку. Может
быть, бог даст, и сам когда-нибудь ее увижу за Уралом… Жаль, что я не могу тебе послать теперь письма Дороховой, — впрочем, если Мария Николаевна
поедет с Аннушкой, то я тебе с нею их перешлю, но только с тем непременным условием, чтобы ты мне их возвратил. Это мое богатство. Не знаю, за что эта добрая женщина с такою дружбою ко мне…
После обеда. Сейчас
еду проводить Аннушку. Не пишется. Этот пакет тебе доставит Елизавета Алексеевна Кобелева, — надеюсь, что она благополучно доставит Аннушку Марье Александровне. Я очень доволен, что спутницы у нее такие добрые — ей не
будет скучно в дороге, — и я спокоен.
Вот вам листок, полученный мною сейчас из Екатеринбурга.
Едут хорошо; дай только бог, чтобы
было спокойно и благополучно.
Ребиндер назначается в Киев попечителем. Сашенька ожидает скоро сына или дочь. Летом
поедет в Иркутск за Николенькой, а может
быть, и Ребиндер сам за нее совершит это путешествие.
…Сегодня известие: А. И. Давыдова получила разрешение
ехать на родину. Летом со всей семьей
будет в доме Бронникова. Таким образом, в Сибири из приехавших жен остается одна Александра Васильевна. Ей тоже
был вопрос вместе с нами. Я не знаю даже, куда она денется, если вздумают отпустить. Отвечала, что никого родных не имеет, хотя я знаю, что у нее
есть сестра и замужняя дочь.
Сегодня пишу тебе, заветный друг, два слова в Нижн кий. Не знаю даже, застанет ли этот листок тебя там, Я сейчас
еду с Матвеем в Тобольск хлопотать о билетах насчет выезда. Свистунов пишет, что надобно подавать просьбы. Если бы они давно это сказали, все
было бы давно кончено. Надобно понудить губернское правление. Иначе ничего не
будет. Хочется скорее за Урал. Я везу Ивана Дмитриевича, который не терпит холоду.
До зимы не
едем, вереницей потащимся с Батеньковым вместе, который сюда
будет.
Вообще заколдованное дело для нас всех выезд из Ялуторовска. Мой спутник Иван Дмитриевич сам кой-как держится, но Вячеслав — сын Якушкина — все болен. Так, может
быть, случится мне
ехать одному, потому что отец не соглашается оставить сына здесь…
Аннушка мне пишет, что в Нижний ждут Басаргиных и что Полинька невеста Павла Менделеева, что служит в Омске. Может, это секрет, не выдавай меня. Летом они, кажется,
едут в Сибирь. Когда узнаю, что Басаргин в Нижнем, напишу к нему, что его крестник теперь Пущин, а не Васильев, хоть, может
быть, ему это все равно, но я помню, как они много для меня сделали, когда этот купчик явился на свет…
Сегодня
поеду проститься с губернаторской семьей…, Басаргин мне пишет, что
будет в Нижний 20-го числа. Чтобы я их дождался, они
едут в Омск. На всякий случай советует, если здесь не останусь, спросить об нем во Владимире, где он несколько дней должен пробыть. Разумеется, я его не жду… Необыкновенно тянет меня к тебе…
С востока тоже
было известие мрачное. У Казимирского
был удар… Думает
ехать в Москву после Нового года…
Казимирский с 26 февраля в Москве,
едет за границу весною; после удара он поправился… Я назначил
было ему свидание в Москве, но судьба решила иначе.
Жена мне предоставила ответ на ваше приглашение
ехать вместе с вами: решительно я не ездок и не знаю даже, что
будет со мной.