Неточные совпадения
Сбольшим удовольствием читал
письмо твое к Егору Антоновичу [Энгельгардту], любезнейший мой Вольховский; давно мы поджидали от тебя известия; признаюсь, уж я
думал, что ты, подражая некоторым, не будешь к нам писать. Извини, брат, за заключение. Но не
о том дело — поговорим вообще.
Ma chère Catherine, [Часть
письма — обращение к сестре, Е. И. Набоковой, — в подлиннике (весь этот абзац и первая фраза следующего) по-французски] бодритесь, простите мне те печали, которые я причиняю вам. Если вы меня любите, вспоминайте обо мне без слез, но
думая о тех приятных минутах, которые мы переживали. Что касается меня, то я надеюсь с помощью божьей перенести все, что меня ожидает. Только
о вас я беспокоюсь, потому что вы страдаете из-за меня.
…Мне очень живо представил тебя Вадковский: я недавно получил от него
письмо из Иркутска, в котором он говорит
о свидании с тобой по возвращении с вод. Не повторяю слов его, щажу твою скромность, сам один наслаждаюсь ими и благословляю бога, соединившего нас неразрывными чувствами, понимая, как эта связь для меня усладительна. Извини, любезный друг, что невольно сказал больше, нежели хотел: со мной это часто бывает, когда
думаю сердцем, — ты не удивишься…
До приезда Бачманова с твоим
письмом, любезный друг Матюшкин, то есть до 30 генваря, я знал только, что инструмент будет, но ровно ничего не понимал, почему ты не говоришь
о всей прозе такого дела, — теперь я и не смею об ней
думать. Вы умели поэтизировать, и опять вам спасибо — но довольно, иначе не будет конца.
Несколько дней тому назад я получил, добрая Марья Николаевна, ваше
письмо от 20 октября. Спасибо вам, что вы мне дали отрадную весточку
о нашем больном. Дай бог, чтоб поддержалось то лучшее, которое вы в нем нашли при последнем вашем посещении. Дай бог, чтоб перемена лечения, указанная Пироговым, произвела желаемый успех! Мне ужасно неловко
думать, что Петр, юнейший между нами, так давно хворает и хандрит естественным образом: при грудных болезнях это почти неизбежное дело.
…Сейчас писал к шаферу нашему в ответ на его лаконическое
письмо. Задал ему и сожителю мильон лицейских вопросов. Эти дни я все и
думаю и пишу
о Пушкине. Пришлось, наконец, кончить эту статью с фотографом. Я просил адмирала с тобой прислать мне просимые сведения. Не давай ему лениться — он таки ленив немножко, нечего сказать…
Он действительно был перешедший из кавалерии, и в настоящую минуту, поднимаясь к бульвару,
думал о письме, которое сейчас получил от бывшего товарища, теперь отставного, помещика Т. губернии, и жены его, бледной голубоглазой Наташи, своей большой приятельницы.
Арина Васильевна, — несмотря на то, что, приведенная в ужас страшным намерением сына, искренне молила и просила своего крутого супруга позволить жениться Алексею Степанычу, — была не столько обрадована, сколько испугана решением Степана Михайловича, или лучше сказать, она бы и обрадовалась, да не смела радоваться, потому что боялась своих дочерей; она уже знала, что
думает о письме Лизавета Степановна, и угадывала, что скажет Александра Степановна.
Неточные совпадения
Вронский взял
письмо и записку брата. Это было то самое, что он ожидал, —
письмо от матери с упреками за то, что он не приезжал, и записка от брата, в которой говорилось, что нужно переговорить. Вронский знал, что это всё
о том же. «Что им за делo!»
подумал Вронский и, смяв
письма, сунул их между пуговиц сюртука, чтобы внимательно прочесть дорогой. В сенях избы ему встретились два офицера: один их, а другой другого полка.
— Вы приедете ко мне, — сказала графиня Лидия Ивановна, помолчав, — нам надо поговорить
о грустном для вас деле. Я всё бы дала, чтоб избавить вас от некоторых воспоминаний, но другие не так
думают. Я получила от нее
письмо. Она здесь, в Петербурге.
— Я не переставая
думаю о том же. И вот что я начал писать, полагая, что я лучше скажу письменно и что мое присутствие раздражает ее, — сказал он, подавая
письмо.
«Удивительно, как здесь всё время занято»,
подумал он
о втором
письме.
Ты, сестра, кажется, обиделась, что я из всего
письма такое фривольное замечание извлек, и
думаешь, что я нарочно
о таких пустяках заговорил, чтобы поломаться над тобой с досады.