Неточные совпадения
Через несколько дней Разумовский пишет дедушке, что
оба его внука выдержали экзамен, но что из нас двоих один только может быть принят
в Лицей на том основании, что правительство желает, чтоб большее число семейств могло воспользоваться новым заведением.
Автограф Пущина вклеен между 1 и 2 томом (
оба —
в одном переплете).
Оба подчеркивания
в письма Ершова сделаны мною.
Не стану благодарить тебя за снисходительную твою дружбу ко мне: она нас утешила
обоих и будет утешать
в разлуке неизбежной; мы чувствами соединим твой восток с моим западом и станем как можно чаще навещать друг друга письмами.
Как жаль мне, добрый Иван Дмитриевич, что не удалось с вами повидаться; много бы надобно поговорить о том, чего не скажешь на бумаге, особенно когда голова как-то не
в порядке, как у меня теперь. Петр Николаевич мог некоторым образом сообщать вам все, что от меня слышал
в Тобольске. У Михайлы Александровича погостил с особенным удовольствием: добрая Наталья Дмитриевна приняла меня, как будто мы не разлучались; они
оба с участием меня слушали — и время летело мигом.
После долгих и настойчивых ходатайств влиятельных родственников и друзей
обоим декабристам удалось поселиться вместе
в Ялуторовске.]
Останься я день
в Тобольске, мы с вами бы не увиделись. Почта туда должна была прийти на другой день моего выезда. Не стану говорить вам, как свидание мое с вами и добрым Матвеем Ивановичем освежило мою душу, вы
оба в этом уверены без объяснений. У вас я забыл рубашку, значит скоро опять увидимся. Пока дети здесь, я не тронусь, а потом не ручаюсь, чтоб остался
в Туринске.
Ентальцевы помаленьку собираются к вам; не очень понимаю, зачем она сюда приезжала. Пособия мужу не получила от факультета полупьяного. [Факультетом Пущин называл врача.] Развлечения также немного. Я иногда доставляю ей утешение моего лицезрения, но это утешение так ничтожно, что не стоит делать шагу. Признаюсь вам, когда мне случается
в один вечер увидеть
обоих — Н. С. и Ан. Вас, то совершенно отуманится голова. Сам делаешься полоумным…
Крепко жму вам
обоим руку. Аннушка вас целует. Еще раз буду писать
в Херсон, а потом
в наш дом казенным пакетом.
Вам напрасно сказали, что здесь провезли двух из петербургских комюнистов. Губернатор мог получить у вас донесение, что привезены
в Тобольск два поляка — один 71 года, а другой 55 лет;
оба в Варшаве судились пять лет еще по прежнему, краковскому, делу. Отсюда эти бедные люди должны путешествовать
в партии по назначению приказа здешнего
в Енисейск. Дмитрий Иванович хлопочет, чтобы их оставили где-нибудь поближе…
Хоть сейчас отправьте юношей
обоих или одного
в Иркутск к Трубецкому.
У меня нет Соломенного, [Соломенное — заимка (домик), где жил Г. С. Батеньков близ Томска.] но зато нанимаю дом Бронникова, и
в этом доме это время, свободное от постоя, накопилось много починок, так что меня с
обоих крылец тормошат разные мастеровые. Вот причина, по которой до сего дня не дал вам, добрый друг Гаврило Степанович, весточки о Неленьке. Она мне 29 сентября привезла вашу записочку от 20-го. Значит, с безногим мужем едет довольно хорошо, и
в такое время года.
Оба письма опубликованы полностью
в сб. «Декабристы» («Летописи…», т. III, 1938, стр. 350 и сл.).
Вечером к чаю собрались у меня Якушкины, Матвей Муравьев-Апостол и Евгений… Вячеслав остался ночевать.
В субботу
в 8 часов утра мы с ним отправились
в Чернорлинский завод к Новицкому.
Оба хворые, а особенно Вячеслав.
Ты уже знаешь от жены, что я получил, любезный друг Николай, твое письмо от 10-го с припиской жены твоей. Теперь должен вам
обоим сказать выговор: как вы не сказали Казимирскому, что супруга моя
в Петербурге, — он четыре дня провел с ней
в одном городе, два раза приезжал сюда
в Марьино и, не видавши ее, должен отправиться
в Омск…
Но на седьмом году правления Фердыщенку смутил бес. Этот добродушный и несколько ленивый правитель вдруг сделался деятелен и настойчив до крайности: скинул замасленный халат и стал ходить по городу в вицмундире. Начал требовать, чтоб обыватели по сторонам не зевали, а смотрели
в оба, и к довершению всего устроил такую кутерьму, которая могла бы очень дурно для него кончиться, если б, в минуту крайнего раздражения глуповцев, их не осенила мысль: «А ну как, братцы, нас за это не похвалят!»
Условий света свергнув бремя, // Как он, отстав от суеты, // С ним подружился я в то время. // Мне нравились его черты, // Мечтам невольная преданность, // Неподражательная странность // И резкий, охлажденный ум. // Я был озлоблен, он угрюм; // Страстей игру мы знали оба; // Томила жизнь обоих нас; //
В обоих сердца жар угас; // Обоих ожидала злоба // Слепой Фортуны и людей // На самом утре наших дней.