— А Томилин из операций своих исключает и любовь и все прочее. Это, брат, не плохо.
Без обмана. Ты что не зайдешь к нему? Он знает, что ты здесь. Он тебя хвалит: это, говорит, человек независимого ума.
Дальше, дети, глупость; и это, пожалуй, глупость; можно, дети, и влюбляться можно, и жениться можно, только с разбором, и
без обмана, без обмана, дети. Я вам спою про себя, как я выходила замуж, романс старый, но ведь и я старуха. Я сижу на балконе, в нашем замке Дальтоне, ведь я шотландка, такая беленькая, белокурая; подле лес и река Брингал; к балкону, конечно, тайком, подходит мой жених; он бедный, а я богатая, дочь барона, лорда; но я его очень люблю, и я ему пою:
Но я всё это хотел вознаградить потом моею дружбой, моим деятельным участием в судьбе несчастного господина Бурдовского, очевидно, обманутого, потому что не мог же он сам,
без обмана, согласиться на такую низость, как, например, сегодняшняя огласка в этой статье господина Келлера про его мать…
Неточные совпадения
Между тем пришла весна, прекрасная, дружная,
без ожидания и
обманов весны, одна из тех редких весен, которым вместе радуются растения, животные и люди.
Я говорил правду — мне не верили: я начал
обманывать; узнав хорошо свет и пружины общества, я стал искусен в науке жизни и видел, как другие
без искусства счастливы, пользуясь даром теми выгодами, которых я так неутомимо добивался.
Ей рано нравились романы; // Они ей заменяли всё; // Она влюблялася в
обманы // И Ричардсона и Руссо. // Отец ее был добрый малый, // В прошедшем веке запоздалый; // Но в книгах не видал вреда; // Он, не читая никогда, // Их почитал пустой игрушкой // И не заботился о том, // Какой у дочки тайный том // Дремал до утра под подушкой. // Жена ж его была сама // От Ричардсона
без ума.
И снова, преданный безделью, // Томясь душевной пустотой, // Уселся он — с похвальной целью // Себе присвоить ум чужой; // Отрядом книг уставил полку, // Читал, читал, а всё
без толку: // Там скука, там
обман иль бред; // В том совести, в том смысла нет; // На всех различные вериги; // И устарела старина, // И старым бредит новизна. // Как женщин, он оставил книги, // И полку, с пыльной их семьей, // Задернул траурной тафтой.
За что ж виновнее Татьяна? // За то ль, что в милой простоте // Она не ведает
обмана // И верит избранной мечте? // За то ль, что любит
без искусства, // Послушная влеченью чувства, // Что так доверчива она, // Что от небес одарена // Воображением мятежным, // Умом и волею живой, // И своенравной головой, // И сердцем пламенным и нежным? // Ужели не простите ей // Вы легкомыслия страстей?