Неточные совпадения
— Помилуйте, Петр Андреич! Что это вы затеяли! Вы с Алексеем Иванычем побранились? Велика беда! Брань на вороту не виснет. Он вас побранил, а вы его выругайте; он вас в рыло, а вы его в ухо, в другое, в третье — и разойдитесь; а мы вас уж помирим. А то:
доброе ли дело заколоть своего ближнего, смею спросить? И
добро б уж закололи вы его:
бог с ним, с Алексеем Иванычем; я и сам до него не охотник. Ну, а если он вас просверлит? На что это будет похоже? Кто будет в дураках, смею спросить?
Добро Алексей Иваныч: он за душегубство и из гвардии выписан, он и в господа
бога не верует; а ты-то что? туда же лезешь?»
Коли найдется
добрый человек, дай
бог вам любовь да совет.
— Батюшка Петр Андреич! — сказал
добрый дядька дрожащим голосом. — Побойся
бога; как тебе пускаться в дорогу в нынешнее время, когда никуда проезду нет от разбойников! Пожалей ты хоть своих родителей, коли сам себя не жалеешь. Куда тебе ехать? Зачем? Погоди маленько: войска придут, переловят мошенников; тогда поезжай себе хоть на все четыре стороны.
— Слушай, — продолжал я, видя его
доброе расположение. — Как тебя назвать не знаю, да и знать не хочу… Но
бог видит, что жизнию моей рад бы я заплатить тебе за то, что ты для меня сделал. Только не требуй того, что противно чести моей и христианской совести. Ты мой благодетель. Доверши как начал: отпусти меня с бедною сиротою, куда нам
бог путь укажет. А мы, где бы ты ни был и что бы с тобою ни случилось, каждый день будем
бога молить о спасении грешной твоей души…
Отец мой потупил голову: всякое слово, напоминающее мнимое преступление сына, было ему тягостно и казалось колким упреком. «Поезжай, матушка! — сказал он ей со вздохом. — Мы твоему счастию помехи сделать не хотим. Дай
бог тебе в женихи
доброго человека, не ошельмованного изменника». Он встал и вышел из комнаты.
За чаем стали опять говорить о привидениях и злых духах. Захаров все домогался, какой черт у гольдов. Дерсу сказал, что черт не имеет постоянного облика и часто меняет «рубашку», а на вопрос, дерется ли черт с
добрым богом Эндури, гольд пресерьезно ответил:
И все-таки имя божие она произносила не так часто, как дед. Бабушкин бог был понятен мне и не страшен, но пред ним нельзя было лгать — стыдно. Он вызывал у меня только непобедимый стыд, и я никогда не лгал бабушке. Было просто невозможно скрыть что-либо от этого
доброго бога, и, кажется, даже не возникало желания скрывать.
Большов. Ничего не суконное. Рыло как рыло. Был бы ум в голове, а тебе ума-то не занимать стать, этим
добром Бог наградил. Так что же, Лазарь, посватать тебе Алимпияду-то Самсоновну, а?
Я очень помню, как осторожно говорила бабушка о душе, таинственном вместилище любви, красоты, радости, я верил, что после смерти хорошего человека белые ангелы относят душу его в голубое небо, к
доброму богу моей бабушки, а он ласково встречает ее:
— Ты одно помни: нет худа без добра, а и добро без худа — чудо! Господь наш русский он
добрый бог, всё терпит. Он видит: наш-то брат не столь зол, сколько глуп. Эх, сынок! Чтобы человека осудить, надо с год подумать. А мы, согрешив по-человечьи, судим друг друга по-звериному: сразу хап за горло и чтобы душа вон!
Неточные совпадения
«Вишь, тоже
добрый! сжалился», — // Заметил Пров, а Влас ему: // — Не зол… да есть пословица: // Хвали траву в стогу, // А барина — в гробу! // Все лучше, кабы
Бог его // Прибрал… Уж нет Агапушки…
— Послали в Клин нарочного, // Всю истину доведали, — // Филиппушку спасли. // Елена Александровна // Ко мне его, голубчика, // Сама — дай
Бог ей счастие! // За ручку подвела. //
Добра была, умна была,
«Дело
доброе, // Да и луга хорошие, // Дурачьтесь,
Бог простит!
Г-жа Простакова. Ты же еще, старая ведьма, и разревелась. Поди, накорми их с собою, а после обеда тотчас опять сюда. (К Митрофану.) Пойдем со мною, Митрофанушка. Я тебя из глаз теперь не выпущу. Как скажу я тебе нещечко, так пожить на свете слюбится. Не век тебе, моему другу, не век тебе учиться. Ты, благодаря
Бога, столько уже смыслишь, что и сам взведешь деточек. (К Еремеевне.) С братцем переведаюсь не по-твоему. Пусть же все
добрые люди увидят, что мама и что мать родная. (Отходит с Митрофаном.)
— Да что ж! По нашему до Петрова дня подождать. А вы раньше всегда косите. Что ж,
Бог даст, травы
добрые. Скотине простор будет.