Неточные совпадения
По нынешним понятиям об этикете письмо сие
было бы весьма неприличным, но оно рассердило Кирила Петровича не странным слогом и расположением, но только своею сущностью. «Как, — загремел Троекуров, вскочив с постели босой, — высылать к ему моих людей с повинной, он волен их миловать, наказывать! — да что он в самом деле задумал; да знает ли он, с кем связывается? Вот
я ж его… Наплачется он у
меня, узнает, каково идти на Троекурова!»
—
Я ехал в город, ваше превосходительство, — отвечал Шабашкин, — и зашел к Ивану Демьянову узнать, не
будет ли какого приказания от вашего превосходительства.
— Очень кстати заехал, как бишь тебя зовут;
мне до тебя нужда.
Выпей водки да выслушай.
— У
меня сосед
есть, — сказал Троекуров, — мелкопоместный грубиян;
я хочу взять у него имение — как ты про то думаешь?
— Ты думаешь? Ну, смотри же.
Я полагаюсь на твое усердие, а в благодарности моей можешь
быть уверен.
—
Я хотел…
я пришел…
было проведать, все ли дома, — тихо отвечал Архип запинаясь.
—
Я пьян? Батюшка Владимир Андреевич, бог свидетель, ни единой капли во рту не
было… да и пойдет ли вино на ум, слыхано ли дело, подьячие задумали нами владеть, подьячие гонят наших господ с барского двора… Эк они храпят, окаянные; всех бы разом, так и концы в воду.
— Подойди сюда, Маша: скажи ты этому мусье, что так и
быть, принимаю его; только с тем, чтоб он у
меня за моими девушками не осмелился волочиться, не то
я его, собачьего сына… переведи это ему, Маша.
— Как за что, батюшка Кирила Петрович? а за тяжбу-то покойника Андрея Гавриловича. Не
я ли в удовольствие ваше, то
есть по совести и по справедливости, показал, что Дубровские владеют Кистеневкой безо всякого на то права, а единственно по снисхождению вашему. И покойник (царство ему небесное) обещал со
мною по-свойски переведаться, а сынок, пожалуй, сдержит слово батюшкино. Доселе бог миловал. Всего-на-все разграбили у
меня один анбар, да того и гляди до усадьбы доберутся.
— А в усадьбе-то
будет им раздолье, — заметил Кирила Петрович, —
я чай, красная шкатулочка полным-полна…
— «Что такое? что с тобою сделалось?» Он
мне: «Матушка Анна Савишна, разбойники ограбили; самого чуть не убили, сам Дубровский
был тут, хотел повесить
меня, да сжалился, и отпустил, зато всего обобрал, отнял и лошадь и телегу».
Я обмерла; царь мой небесный, что
будет с моим Ванюшею?
— Не знаю, а уж верно не Дубровский.
Я помню его ребенком; не знаю, почернели ль у него волоса, а тогда
был он кудрявый белокуренький мальчик, но знаю наверное, что Дубровский пятью годами старше моей Маши и что следственно ему не тридцать пять лет, а около двадцати трех.
— Проклятый басурман, — проворчал Спицын, закутываясь в одеяло. — Нужно ему
было свечку тушить. Ему же хуже.
Я спать не могу без огня. — Мусье, мусье, — продолжал он, — же ве авек ву парле. [
Я хочу с вами говорить (фр.).] — Но француз не отвечал и вскоре захрапел.
— В ближний город, — отвечал француз, — оттуда отправляюсь к одному помещику, который нанял
меня за глаза в учители.
Я думал сегодня
быть уже на месте, но господин смотритель, кажется, судил иначе. В этой земле трудно достать лошадей, господин офицер.
«
Будьте сегодня в 7 часов в беседке у ручья.
Мне необходимо с вами говорить».
— Обстоятельства требуют…
я должен вас оставить, — сказал он наконец, — вы скоро, может
быть, услышите… Но перед разлукой
я должен с вами сам объясниться…
Эти три недели
были для
меня днями счастия.
Но прежде
я должен
был вам открыться, чтоб вы не проклинали
меня, не презирали.
— Простите, — сказал Дубровский, —
меня зовут, минута может погубить
меня. — Он отошел, Марья Кириловна стояла неподвижно, Дубровский воротился и снова взял ее руку. — Если когда-нибудь, — сказал он ей нежным и трогательным голосом, — если когда-нибудь несчастие вас постигнет и вы ни от кого не
будете ждать ни помощи, ни покровительства, в таком случае обещаетесь ли вы прибегнуть ко
мне, требовать от
меня всего — для вашего спасения? Обещаетесь ли вы не отвергнуть моей преданности?
— Ну что? ведь не до свету же тебе здесь оставаться, дом мой не харчевня, не с твоим проворством, братец, поймать Дубровского, если уж это Дубровский. Отправляйся-ка восвояси да вперед
будь расторопнее. Да и вам пора домой, — продолжал он, обратясь к гостям. — Велите закладывать, а
я хочу спать.
— Ради бога, не трогайте его, не смейте его тронуть, если вы
меня любите;
я не хочу
быть виною какого-нибудь ужаса…
—
Я не трону его, воля ваша для
меня священна. Вам обязан он жизнию. Никогда злодейство не
будет совершено во имя ваше. Вы должны
быть чисты даже и в моих преступлениях. Но как же спасу вас от жестокого отца?
— Еще
есть надежда.
Я надеюсь тронуть его моими слезами и отчаянием. Он упрям, но он так
меня любит.
— Бедная, бедная моя участь, — сказал он, горько вздохнув. — За вас отдал бы
я жизнь, видеть вас издали, коснуться руки вашей
было для
меня упоением. И когда открывается для
меня возможность прижать вас к волнуемому сердцу и сказать: ангел, умрем! бедный,
я должен остерегаться от блаженства,
я должен отдалять его всеми силами…
Я не смею пасть к вашим ногам, благодарить небо за непонятную незаслуженную награду. О, как должен
я ненавидеть того, но чувствую, теперь в сердце моем нет места ненависти.
— Папенька, — закричала она жалобным голосом, — папенька, не губите
меня,
я не люблю князя,
я не хочу
быть его женою…
— Это что значит, — сказал грозно Кирила Петрович, — до сих пор ты молчала и
была согласна, а теперь, когда всё решено, ты вздумала капризничать и отрекаться. Не изволь дурачиться; этим со
мною ты ничего не выиграешь.
— Всё это вздор, слышишь ли.
Я знаю лучше твоего, что нужно для твоего счастия. Слезы тебе не помогут, послезавтра
будет твоя свадьба.
— Послезавтра! — вскрикнула Маша, — боже мой! Нет, нет, невозможно, этому не
быть. Папенька, послушайте, если уже вы решились погубить
меня, то
я найду защитника, о котором вы и не думаете, вы увидите, вы ужаснетесь, до чего вы
меня довели.
— Что? что? — сказал Троекуров, — угрозы!
мне угрозы, дерзкая девчонка! Да знаешь ли ты, что
я с тобою сделаю то, чего ты и не воображаешь. Ты смеешь
меня стращать защитником. Посмотрим, кто
будет этот защитник.
«Тут нет никакого сомнения. Она сохранила сношения с проклятым Дубровским. Но ужели и в самом деле она звала его на помощь? — думал Кирила Петрович, расхаживая по комнате и сердито насвистывая Гром победы. — Может
быть,
я наконец нашел на его горячие следы, и он от нас не увернется. Мы воспользуемся этим случаем. Чу! колокольчик, слава богу, это исправник».
— Бабушка, хлеба, — сказал мальчик, —
я с утра ничего не
ел, умираю с голоду.
Неточные совпадения
Анна Андреевна. Что тут пишет он
мне в записке? (Читает.)«Спешу тебя уведомить, душенька, что состояние мое
было весьма печальное, но, уповая на милосердие божие, за два соленые огурца особенно и полпорции икры рубль двадцать пять копеек…» (Останавливается.)
Я ничего не понимаю: к чему же тут соленые огурцы и икра?
Анна Андреевна. Ему всё бы только рыбки!
Я не иначе хочу, чтоб наш дом
был первый в столице и чтоб у
меня в комнате такое
было амбре, чтоб нельзя
было войти и нужно бы только этак зажмурить глаза. (Зажмуривает глаза и нюхает.)Ах, как хорошо!
Городничий (дрожа).По неопытности, ей-богу по неопытности. Недостаточность состояния… Сами извольте посудить: казенного жалованья не хватает даже на чай и сахар. Если ж и
были какие взятки, то самая малость: к столу что-нибудь да на пару платья. Что же до унтер-офицерской вдовы, занимающейся купечеством, которую
я будто бы высек, то это клевета, ей-богу клевета. Это выдумали злодеи мои; это такой народ, что на жизнь мою готовы покуситься.
Бобчинский. Сначала вы сказали, а потом и
я сказал. «Э! — сказали мы с Петром Ивановичем. — А с какой стати сидеть ему здесь, когда дорога ему лежит в Саратовскую губернию?» Да-с. А вот он-то и
есть этот чиновник.
Хлестаков. Да вот тогда вы дали двести, то
есть не двести, а четыреста, —
я не хочу воспользоваться вашею ошибкою; — так, пожалуй, и теперь столько же, чтобы уже ровно
было восемьсот.