К счастию, недалеко было от деревни; пока до нее дотащились, да отыскали кузнеца, да все кое-как уладили, прошли ровно три часа,
делать было нечего.
Неточные совпадения
— Ах, батька! и мы хотели зазвать весь околодок, да Владимир Андреевич не захотел. Небось у нас всего довольно,
есть чем угостить, да что прикажешь
делать. По крайней мере коли нет людей, так уж хоть вас употчую, дорогие гости наши.
— Что же
делать, господин офицер. Он предлагает мне хорошее жалование, три тысячи рублей в год и все готовое.
Быть может, я
буду счастливее других. У меня старушка мать, половину жалования
буду отсылать ей на пропитание, из остальных денег в пять лет могу скопить маленький капитал, достаточный для будущей моей независимости, и тогда bonsoir, [прощайте (фр.).] еду в Париж и пускаюсь в коммерческие обороты.
— Тогда, тогда
делать нечего, явитесь за мною, я
буду вашей женою.
— Если решитесь прибегнуть ко мне, — сказал он, — то принесите кольцо сюда, опустите его в дупло этого дуба, я
буду знать, что
делать.
— Что? что? — сказал Троекуров, — угрозы! мне угрозы, дерзкая девчонка! Да знаешь ли ты, что я с тобою
сделаю то, чего ты и не воображаешь. Ты смеешь меня стращать защитником. Посмотрим, кто
будет этот защитник.
Но после этого часа прошел еще час, два, три, все пять часов, которые он ставил себе самым дальним сроком терпения, и положение было все то же; и он всё терпел, потому что больше
делать было нечего, как терпеть, каждую минуту думая, что он дошел до последних пределов терпения и что сердце его вот-вот сейчас разорвется от сострадания.
Неточные совпадения
Купцы. Так уж
сделайте такую милость, ваше сиятельство. Если уже вы, то
есть, не поможете в нашей просьбе, то уж не знаем, как и
быть: просто хоть в петлю полезай.
Да объяви всем, чтоб знали: что вот, дискать, какую честь бог послал городничему, — что выдает дочь свою не то чтобы за какого-нибудь простого человека, а за такого, что и на свете еще не
было, что может все
сделать, все, все, все!
Купцы. Ей-богу! такого никто не запомнит городничего. Так все и припрятываешь в лавке, когда его завидишь. То
есть, не то уж говоря, чтоб какую деликатность, всякую дрянь берет: чернослив такой, что лет уже по семи лежит в бочке, что у меня сиделец не
будет есть, а он целую горсть туда запустит. Именины его бывают на Антона, и уж, кажись, всего нанесешь, ни в чем не нуждается; нет, ему еще подавай: говорит, и на Онуфрия его именины. Что
делать? и на Онуфрия несешь.
Судья тоже, который только что
был пред моим приходом, ездит только за зайцами, в присутственных местах держит собак и поведения, если признаться пред вами, — конечно, для пользы отечества я должен это
сделать, хотя он мне родня и приятель, — поведения самого предосудительного.
Хотели
было даже меня коллежским асессором
сделать, да, думаю, зачем.