Неточные совпадения
Вся жизнь моя, можно сказать, прошла в горестях: в молодых
годах жила с больным отцом, шесть
лет в церкви божией не бывала, ходила
за ним, что называется, денно и нощно, никогда не роптала; только, бывало, и удовольствия, что съезжу в ряды да нарядов себе накуплю: наряжаться любила…
О своей физической силе и охотничьих своих способностях он тоже отзывался не очень скромно: с божбой и клятвою уверял он своих слушателей, что в прежние
годы останавливал шесть лошадей, взявшись обеими руками
за заднее каретное колесо, бил пулей бекасов и затравливал с четырьмя борзыми собаками в один день по двадцати пар волков.
За два
года перед выпуском Бешметев, приехав домой на вакацию, увидел в первый раз сестру свою.
Конечно, были и такие, которые далеко превосходили Бешметева; к числу таких, по преимуществу, принадлежал высокий господин
лет тридцати пяти, стоявший
за колонною: одет он был весь в черном, начиная с широкого, английского покроя, фрака, до небрежно завязанного атласного галстука.
Павел говорил очень неохотно, так что Лизавета Васильевна несколько раз принуждена была отвечать
за него. Часу в восьмом приехал Масуров с клубного обеда и был немного пьян. Он тотчас же бросился обнимать жену и начал рассказывать, как он славно кутнул с Бахтиаровым. Павел взялся
за шляпу и, несмотря на просьбу сестры, ушел. Феоктиста Саввишна тоже вскоре отправилась и, еще раз переспросив о состоянии, чине и
летах Павла, обещалась уведомить Лизавету Васильевну очень скоро.
— Что это нынче
за времена, — начала она, просидев с полчаса и переговоря о различных предметах, — что это нынче
за годы? Прошла целая зима… танцевали… ездили на балы… тоже веселились, а свадьбы ни одной.
— И странности никакой нет. А это не странность, что у нас имение-то все с молотка продадут? Это не странность, что я в пятьдесят
лет должен ехать в Петербург — надевать лямку и тереться в частной службе
за какие-нибудь четыре тысячи в
год? Это не странность, по-вашему, это не странность? Понимаете ли вы, что из этого выйдет?
— Ты не можешь не хотеть, на том основании, как я сказал, что порядочная девушка в двадцать
лет хочет замуж; но теперь другой вопрос:
за кого выйти замуж?
— Конечно, хорошо. А все-таки ужасный человек: ты не знаешь еще всего… Помнишь, как он
летом за мной ухаживал? Ну, я думала, что он в самом деле ко мне неравнодушен.
Кураев, наконец, уехал в Петербург, а Павел определился на службу. Случилось это следующим образом: Владимир Андреич, как мы видели еще в первой главе, советовал зятю, не рассчитывая на профессорство, определиться к должности, а потом начал убеждать его сильнее и даже настаивать, говоря Павлу, что семейный человек не то, что холостой, — он должен трудиться каждую минуту и не имеет никакого права терять целые
годы для слишком неверных надежд, что семьянину даже неприлично сидеть, как школьнику,
за учебником.
Вот три
года, как я
за ней ухаживал, и как она себя выдерживает!
Такого рода системе воспитания хотел подвергнуть почтенный профессор и сироту Бахтиарова; но, к несчастию, увидел, что это почти невозможно, потому что ребенок был уже четырнадцати
лет и не знал еще ни одного древнего языка и, кроме того, оказывал решительную неспособность выучивать длинные уроки, а
лет в пятнадцать, ровно тремя
годами ранее против системы немца, начал обнаруживать явное присутствие страстей, потому что, несмотря на все предпринимаемые немцем меры, каждый почти вечер присутствовал
за театральными кулисами, бегал по бульварам, знакомился со всеми соседними гризетками и, наконец, в один прекрасный вечер пойман был наставником в довольно двусмысленной сцене с молоденькой экономкой, взятою почтенным профессором в дом для собственного комфорта.
Пять
лет купчиха вдовствовала, питая постоянно искреннее желание выйти замуж
за молодого, красивого и здорового офицера.
Милосердая хозяйка тоже покатывалась со смеху, слушая бесценного m-r Мишо, который не ограничился еще этим, но, перестроив себя на печальный лад, продекламировал несколько стихотворений из Виктора Гюго, причем, возведя очи к небу, вспомнил о своей невесте, будто бы два
года тому назад умершей, и потом, расчувствовавшись, уселся
за фортепьяно и проиграл две арии из Шуберта.
— Ну, это еще ничего, — сказал он весело. И затем, вздохнув, прибавил: — Лет через десять буду жарить слово в слово. Ах, господа, господа! Вы вот смеетесь над нами и не понимаете, какая это в сущности трагедия. Сначала вcе так живо! Сам еще учишься, ищешь новой мысли, яркого выражения… А там
год за годом, — застываешь, отливаешься в форму…
Неточные совпадения
Анна Андреевна. Ну что ты? к чему? зачем? Что
за ветреность такая! Вдруг вбежала, как угорелая кошка. Ну что ты нашла такого удивительного? Ну что тебе вздумалось? Право, как дитя какое-нибудь трехлетнее. Не похоже, не похоже, совершенно не похоже на то, чтобы ей было восемнадцать
лет. Я не знаю, когда ты будешь благоразумнее, когда ты будешь вести себя, как прилично благовоспитанной девице; когда ты будешь знать, что такое хорошие правила и солидность в поступках.
За ним взвилася пеночка // И на
лету прибавила:
Зиму и
лето вдвоем коротали, // В карточки больше играли они, // Скуку рассеять к сестрице езжали // Верст
за двенадцать в хорошие дни.
Глеб — он жаден был — соблазняется: // Завещание сожигается! // На десятки
лет, до недавних дней // Восемь тысяч душ закрепил злодей, // С родом, с племенем; что народу-то! // Что народу-то! с камнем в воду-то! // Все прощает Бог, а Иудин грех // Не прощается. // Ой мужик! мужик! ты грешнее всех, // И
за то тебе вечно маяться!
Четыре
года тихие, // Как близнецы похожие, // Прошли потом… Всему // Я покорилась: первая // С постели Тимофеевна, // Последняя — в постель; //
За всех, про всех работаю, — // С свекрови, свекра пьяного, // С золовушки бракованной // Снимаю сапоги…