Неточные совпадения
Перед лещом Петр Михайлыч, налив всем бокалы и произнеся торжественным
тоном: «За здоровье нашего молодого, даровитого автора!» — выпил залпом. Настенька, сидевшая рядом
с Калиновичем, взяла его руку, пожала и выпила тоже целый бокал. Капитан отпил половину, Палагея Евграфовна только прихлебнула. Петр Михайлыч заметил это и заставил их докончить. Капитан дохлебнул молча и разом; Палагея Евграфовна
с расстановкой, говоря: «Ой будет,
голова заболит», но допила.
Калинович подъехал на паре небольших, но кровных жеребцов в фаэтоне, как игрушечка. Сбросив в приемной свой бобровый плащ, вице-губернатор очутился в том тонко-изящном и статном мундире, какие умеют шить только петербургские портные. Потом,
с приемами и
тоном петербургского чиновника, раскланявшись всем очень вежливо, он быстро прошел в кабинет, где,
с почтительным склонением
головы подчиненного, представился губернатору.
— До свиданья, — сказал он, кивая всем приветливо
головой. — До свиданья, Яков Васильич. Очень жаль, что так часто приходится нам спорить
с вами, — прибавил он полушутливым, полуукоризненным
тоном Калиновичу и гордо вышел из присутствия.
Неточные совпадения
Губернаторша произнесла несколько ласковым и лукавым голосом
с приятным потряхиванием
головы: «А, Павел Иванович, так вот как вы!..» В точности не могу передать слов губернаторши, но было сказано что-то исполненное большой любезности, в том духе, в котором изъясняются дамы и кавалеры в повестях наших светских писателей, охотников описывать гостиные и похвалиться знанием высшего
тона, в духе того, что «неужели овладели так вашим сердцем, что в нем нет более ни места, ни самого тесного уголка для безжалостно позабытых вами».
Вожеватов. Еще как рад-то, сияет, как апельсин. Что смеху-то! Ведь он у нас чудак. Ему бы жениться поскорей да уехать в свое именьишко, пока разговоры утихнут, так и Огудаловым хотелось; а он таскает Ларису на бульвар, ходит
с ней под руку,
голову так высоко поднял, что того гляди наткнется на кого-нибудь. Да еще очки надел зачем-то, а никогда их не носил. Кланяется — едва кивает;
тон какой взял; прежде и не слыхать его было, а теперь все «я да я, я хочу, я желаю».
Дунаев, кивнув
головой, ушел, а Самгину вспомнилось, что на днях, когда он попробовал играть
с мальчиком и чем-то рассердил его, Аркадий обиженно убежал от него, а Спивак сказала
тоном учительницы, хотя и
с улыбкой:
Это было глупо, смешно и унизительно. Этого он не мог ожидать, даже не мог бы вообразить, что Дуняша или какая-то другая женщина заговорит
с ним в таком
тоне. Оглушенный, точно его ударили по
голове чем-то мягким, но тяжелым, он попытался освободиться из ее крепких рук, но она, сопротивляясь, прижала его еще сильней и горячо шептала в ухо ему:
Утешающим
тоном старшей, очень ласково она стала говорить вещи,
с детства знакомые и надоевшие Самгину. У нее были кое-какие свои наблюдения, анекдоты, но она говорила не навязывая, не убеждая, а как бы разбираясь в том, что знала. Слушать ее тихий, мягкий голос было приятно, желание высмеять ее — исчезло. И приятна была ее доверчивость. Когда она подняла руки, чтоб поправить платок на
голове, Самгин поймал ее руку и поцеловал. Она не протестовала, продолжая: