Неточные совпадения
— Не знаю… вряд ли! Между людьми есть счастливцы и несчастливцы. Посмотрите вы в жизни: один и глуп, и бездарен, и ленив, а между тем ему плывет счастье в руки, тогда как другой каждый ничтожный шаг к успеху, каждый кусок хлеба должен завоевывать самым усиленным
трудом: и я, кажется, принадлежу к
последним. — Сказав это, Калинович взял себя за голову, облокотился на стол и снова задумался.
Презрение и омерзение начинал он чувствовать к себе за свое тунеядство: человек деятельный по натуре, способный к
труду, он не мог заработать какого-нибудь куска хлеба и питался
последними крохами своей бедной любовницы — это уж было выше всяких сил!
— Более сорока лет живу я теперь на свете и что же вижу, что выдвигается вперед:
труд ли почтенный, дарованье ли блестящее, ум ли большой? Ничуть не бывало! Какая-нибудь выгодная наружность, случайность породы или, наконец, деньги. Я избрал
последнее: отвратительнейшим образом продал себя в женитьбе и сделался миллионером. Тогда сразу горизонт прояснился и дорога всюду открылась. Господа, которые очей своих не хотели низвести до меня, очутились у ног моих!..
И этот «ярый боец» не выдержал, надломился; в его
последнем труде я вижу ту же мощную диалектику, тот же размах, но она приводит уже его к прежде задуманным результатам; она уже не свободна в последнем слове.
Неточные совпадения
Угрюмые и отчасти саркастические нравы с
трудом уступали усилиям начальственной цивилизации, как ни старалась
последняя внушить, что галдение и крамолы ни в каком случае не могут быть терпимы в качестве"постоянных занятий".
Во всяком случае, в видах предотвращения злонамеренных толкований, издатель считает долгом оговориться, что весь его
труд в настоящем случае заключается только в том, что он исправил тяжелый и устарелый слог «Летописца» и имел надлежащий надзор за орфографией, нимало не касаясь самого содержания летописи. С первой минуты до
последней издателя не покидал грозный образ Михаила Петровича Погодина, и это одно уже может служить ручательством, с каким почтительным трепетом он относился к своей задаче.
Туалет Лидии Ивановны стоил ей большого
труда, как и все ее туалеты в это
последнее время.
Это была мучительная неправда, но это был единственный,
последний результат вековых
трудов мысли человеческой в этом направлении.
— Для самого
труда, больше ни для чего.
Труд — образ, содержание, стихия и цель жизни, по крайней мере моей. Вон ты выгнал
труд из жизни: на что она похожа? Я попробую приподнять тебя, может быть, в
последний раз. Если ты и после этого будешь сидеть вот тут с Тарантьевыми и Алексеевыми, то совсем пропадешь, станешь в тягость даже себе. Теперь или никогда! — заключил он.