Неточные совпадения
— Для тебя, chere amie, каждое слово твоего Петра Евстигнеича… Oh, diable [О, черт… (франц.).]… от одного отчества его язык переломишь!.. Тебе он, по твоим
чувствам к нему, представляется богом каким-то, изрекающим одни непреложные
истины, но другие, может быть, понимают его иначе!
Впрочем, да не оскорбится верноподданнический слух вашего превосходительства и ваш, господа высокоименитые лифляндцы и шведы, если скажу вам по
чувству истины: пылкость характера не есть добродетель в царях; она скорее в них погрешность.
Неточные совпадения
— Я теперь уже не тот заносчивый мальчик, каким я сюда приехал, — продолжал Аркадий, — недаром же мне и минул двадцать третий год; я по-прежнему желаю быть полезным, желаю посвятить все мои силы
истине; но я уже не там ищу свои идеалы, где искал их прежде; они представляются мне… гораздо ближе. До сих пор я не понимал себя, я задавал себе задачи, которые мне не по силам… Глаза мои недавно раскрылись благодаря одному
чувству… Я выражаюсь не совсем ясно, но я надеюсь, что вы меня поймете…
И — еще раз: эволюция невозможна без сотрудничества классов, — эта
истина утверждается всей историей культурного развития Европы, и отрицать эту
истину могут только люди, совершенно лишенные
чувства ответственности пред историей…
Он считал себя счастливым уже и тем, что мог держаться на одной высоте и, скача на коньке
чувства, не проскакать тонкой черты, отделяющей мир
чувства от мира лжи и сентиментальности, мир
истины от мира смешного, или, скача обратно, не заскакать на песчаную, сухую почву жесткости, умничанья, недоверия, мелочи, оскопления сердца.
Много мыслительной заботы посвятил он и сердцу и его мудреным законам. Наблюдая сознательно и бессознательно отражение красоты на воображение, потом переход впечатления в
чувство, его симптомы, игру, исход и глядя вокруг себя, подвигаясь в жизнь, он выработал себе убеждение, что любовь, с силою Архимедова рычага, движет миром; что в ней лежит столько всеобщей, неопровержимой
истины и блага, сколько лжи и безобразия в ее непонимании и злоупотреблении. Где же благо? Где зло? Где граница между ними?
Он, во имя
истины, развенчал человека в один животный организм, отнявши у него другую, не животную сторону. В
чувствах видел только ряд кратковременных встреч и грубых наслаждений, обнажая их даже от всяких иллюзий, составляющих роскошь человека, в которой отказано животному.