Неточные совпадения
— О, их много! — произнесла Домна Осиповна, хоть сама сознавала, что у ней всего один был факт: то, что Бегушев, имея средства, не дарил ей дачи; но как это было высказать?! Кроме того, она видела, что очень его рассердила, а потому поспешила переменить свой тон. — Пощади меня, Александр, ты видишь, как я сегодня раздражена! — произнесла она умоляющим
голосом. — Ты знаешь ли, что возлюбленная
мужа способна отравить меня, потому что это очень выгодно для нее будет!
Татьяна Васильевна терпеть не могла гастрономических восторгов
мужа и с отвращением всегда говорила, что он не для того ест, чтобы жить, но для того живет, чтобы есть. С приближением к Любаньской станции генерал, впрочем, не вытерпел и, как-то особенным образом встрепенувшись и взяв Бегушева за руку, проговорил ему почти нежным
голосом...
Все это она до поры до времени таила и не высказывала
мужу; но когда он услыхал, что Домна Осиповна хочет посетить Мерову, вскипятился и сказал ей повелительным
голосом...
Когда началась четырехверстная скачка с препятствиями, она нагнулась вперед и, не спуская глаз, смотрела на подходившего к лошади и садившегося Вронского и в то же время слышала этот отвратительный, неумолкающий
голос мужа. Она мучалась страхом зa Вронского, но еще более мучалась неумолкавшим, ей казалось, звуком тонкого голоса мужа с знакомыми интонациями.
— Разумеется, она и сама не знала, слушает она, или не слушает: она могла бы только сказать, что как бы там ни было, слушает или не слушает, но что-то слышит, только не до того ей, чтобы понимать, что это ей слышно; однако же, все-таки слышно, и все-таки расслушивается, что дело идет о чем-то другом, не имеющем никакой связи с письмом, и постепенно она стала слушать, потому что тянет к этому: нервы хотят заняться чем-нибудь, не письмом, и хоть долго ничего не могла понять, но все-таки успокоивалась холодным и довольным тоном
голоса мужа; а потом стала даже и понимать.
Неточные совпадения
— Пожалейте, атаманы-молодцы, мое тело белое! — говорила Аленка ослабевшим от ужаса
голосом, — ведомо вам самим, что он меня силком от
мужа увел!
Анна, думавшая, что она так хорошо знает своего
мужа, была поражена его видом, когда он вошел к ней. Лоб его был нахмурен, и глаза мрачно смотрели вперед себя, избегая ее взгляда; рот был твердо и презрительно сжат. В походке, в движениях, в звуке
голоса его была решительность и твердость, каких жена никогда не видала в нем. Он вошел в комнату и, не поздоровавшись с нею, прямо направился к ее письменному столу и, взяв ключи, отворил ящик.
— Я не для
мужа, а для себя не хочу. Не говорите этого! — отвечал взволнованный
голос Анны.
— Я помню про детей и поэтому всё в мире сделала бы, чтобы спасти их; но я сама не знаю, чем я спасу их: тем ли, что увезу от отца, или тем, что оставлю с развратным отцом, — да, с развратным отцом… Ну, скажите, после того… что было, разве возможно нам жить вместе? Разве это возможно? Скажите же, разве это возможно? — повторяла она, возвышая
голос. — После того как мой
муж, отец моих детей, входит в любовную связь с гувернанткой своих детей…
— Только не изменяйте ничего. Оставьте всё как есть, — сказал он дрожащим
голосом. — Вот ваш
муж.