Неточные совпадения
Зачем все это и для чего?» — спрашивал он себя, пожимая
плечами и тоже выходя чрез коридор и кабинет в залу, где увидал окончательно возмутившую его сцену: хозяин униженно упрашивал графа остаться на бале хоть несколько еще времени, но тот упорно отказывался и отвечал, что это невозможно, потому что у него дела, и рядом же
с ним стояла мадам Клавская, тоже, как видно, уезжавшая и объяснявшая свой отъезд тем, что она очень устала и что ей не совсем здоровится.
Дамы тоже были немало поражены: одни пожимали
плечами, другие тупились, третьи переглядывались значительными взглядами, хотя в то же время — нельзя этого утаить — многие из них сделали бы
с величайшим удовольствием то, что сделала теперь Клавская.
Майор по-прежнему насмешливо пожал
плечами, но послушался Миропы Дмитриевны; Людмила, как нарочно, в это время сидела, или, лучше сказать, полулежала
с закрытыми глазами в кресле у выставленного окна. Майор даже попятился назад, увидев ее… Перед ним была не Людмила, а труп ее. Чтобы не мучить себя более, он возвратился к Миропе Дмитриевне.
Адмиральша, Сусанна и майор перешли в квартиру Миропы Дмитриевны и разместились там, как всегда это бывает в минуты катастроф, кто куда попал: адмиральша очутилась сидящей рядом
с майором на диване и только что не склонившею голову на его
плечо, а Сусанне, севшей вдали от них и бывшей, разумеется, бог знает до чего расстроенною, вдруг почему-то кинулись в глаза чистота, порядок и даже щеголеватость убранства маленьких комнат Миропы Дмитриевны: в зальце, например, круглый стол, на котором она обыкновенно угощала карабинерных офицеров чаем, был покрыт чистой коломянковой салфеткой; а про гостиную и говорить нечего: не говоря о разных красивых безделушках, о швейном столике
с всевозможными принадлежностями, там виднелось литографическое и разрисованное красками изображение Маврокордато [Маврокордато Александр (1791—1865) — греческий патриот, организатор восстания в Миссолонги (1821).], греческого полководца, скачущего на коне и
с рубящей наотмашь саблей.
На другой день ранним утром Катрин уехала в губернский город; Тулузов тоже поехал вместе
с нею в качестве оборонителя на тот случай, ежели Ченцов вздумает преследовать ее; едучи в одном экипаже
с госпожою своей, Тулузов всю дорогу то заботливо поднимал окно у кареты, если из того чувствовался хотя малейший ветерок, то поправлял подушки под раненым
плечом Катрин, причем она ласково взглядывала на него и произносила: «merci, Тулузов, merci!».
— И
с этим я согласен, но что ж прикажете делать, когда не убеждаются? — произнес, пожимая
плечами, губернский предводитель. — Я вчера в клубе до трех часов спорил, и это, как потом я узнал, делается по влиянию вот этого господина! — заключил он, показывая глазами на проходившего невдалеке Марфина.
— Ты ошибаешься! Без поощрений гораздо сильнее влюбляются! — полувоскликнула Муза Николаевна, и так как в это время занавес поднялся, то она снова обратилась на сцену, где в продолжение всего второго акта ходил и говорил своим трепетным голосом небольшого роста и
с чрезвычайна подвижным лицом курчавый Жорж де-Жермани, и от впечатления его
с несколько приподнятыми
плечами фигуры никто не мог избавиться.
«Татарское селение; на заднем занавесе виден гребень Кавказа; молодежь съехалась на скачку и джигитовку; на одной стороне женщины, без покрывал, в цветных чалмах, в длинных шелковых, перетянутых туниками, сорочках и в шальварах; на другой мужчины, кои должны быть в архалуках, а некоторые из них и в черных персидских чухах, обложенных галунами, и
с закинутыми за
плечи висячими рукавами».
Муза Николаевна на это пожала только
плечами с удивлением и сожалением.
— Извольте-с! — сказал Тулузов, слегка пожав
плечами. — За этим вам собственно и угодно было позвать меня?
Направился первоначально управляющий в залу, где, увидя приехавшего
с обычным докладом обер-полицеймейстера, начал ему что-то такое шептать, в ответ на что обер-полицеймейстер, пожимая
плечами, украшенными густыми генеральскими эполетами, произнес не без смущения...
Услыхав обо всем этом, Аггей Никитич только пожимал
плечами, но ни строчки не написал о том ни Егору Егорычу, ни Сверстову, ибо ему было не до того: он ждал все благоприятной минуты для объяснения
с пани Вибель, или
с Марьей Станиславовной, как пора мне, наконец, назвать ее по имени, и удобная минута эта встретилась.
Но здесь с победою поздравим // Татьяну милую мою // И в сторону свой путь направим, // Чтоб не забыть, о ком пою… // Да кстати, здесь о том два слова: // Пою приятеля младого // И множество его причуд. // Благослови мой долгий труд, // О ты, эпическая муза! // И, верный посох мне вручив, // Не дай блуждать мне вкось и вкрив. // Довольно.
С плеч долой обуза! // Я классицизму отдал честь: // Хоть поздно, а вступленье есть.
Неточные совпадения
Этак ударит по
плечу: «Приходи, братец, обедать!» Я только на две минуты захожу в департамент,
с тем только, чтобы сказать: «Это вот так, это вот так!» А там уж чиновник для письма, этакая крыса, пером только — тр, тр… пошел писать.
Сам Государев посланный // К народу речь держал, // То руганью попробует // И
плечи с эполетами // Подымет высоко, // То ласкою попробует // И грудь
с крестами царскими // Во все четыре стороны // Повертывать начнет.
Плечами, грудью и спиной // Тянул он барку бечевой, // Полдневный зной его палил, // И пот
с него ручьями лил.
Смотритель подумал
с минуту и отвечал, что в истории многое покрыто мраком; но что был, однако же, некто Карл Простодушный, который имел на
плечах хотя и не порожний, но все равно как бы порожний сосуд, а войны вел и трактаты заключал.
Вся фигура сухощавая,
с узкими
плечами, приподнятыми кверху,
с искусственно выпяченною вперед грудью и
с длинными, мускулистыми руками.