Сусанна до глубины души обрадовалась такому предложению и на другой день, как только оделась, сейчас же
пришла в комнату gnadige Frau, где и нашла ковер повешенным, как ландкарта, на стену, и он ее первоначально поразил пестротой своей и странными фигурами, на нем изображенными. Она увидала тут какие-то колонны, солнце, луну, но gnadige Frau прежде всего обратила ее внимание на другое.
Неточные совпадения
Адмиральша сошла вниз
в свою
комнату и велела позвать Сусанну и Музу. Те
пришли. Юлия Матвеевна объявила им, что она завтра уезжает с Людмилой
в Москву, потому что той необходимо серьезно полечиться.
— Теперь, моя прелесть, довольно поздно, — сказала
в ответ на это gnadige Frau, — а об этом придется много говорить; кроме того, мне трудно будет объяснить все на словах; но лучше вот что… завтрашний день вы поутру
приходите в мою
комнату, и я вам покажу такой ковер, который я собственными руками вышила по канве.
— Gnadige Frau, завтра или, еще лучше, послезавтра вы
придите ко мне
в эту мою
комнату поутру! — воскликнул Егор Егорыч, когда Сверстовы уходили.
Она оставалась
в своей
комнате, покуда к ней не
пришла на помощь ее рассудочная способность, наследованная ею от отца.
Придя в комнату, Сережа, вместо того чтобы сесть за уроки, рассказал учителю свое предположение о том, что то, что принесли, должно быть машина. — Как вы думаете? — спросил он.
Нюрочке это не понравилось. Что он хотел сказать этим? Наконец, она совсем не подавала ни малейшего повода для этого фамильярного тона. Она молча ушла к себе в комнату и не показывалась к ужину. Катря довершила остальное. Она
пришла в комнату Нюрочки, присела на кровать и, мотнув головой в сторону столовой, проговорила:
Неточные совпадения
Приготовь поскорее
комнату для важного гостя, ту, что выклеена желтыми бумажками; к обеду прибавлять не трудись, потому что закусим
в богоугодном заведении у Артемия Филипповича, а вина вели побольше; скажи купцу Абдулину, чтобы
прислал самого лучшего, а не то я перерою весь его погреб.
— Сейчас
придем! — крикнул Вронский офицеру, заглянувшему
в комнату и звавшему их к полковому командиру.
Весь день этот, за исключением поездки к Вильсон, которая заняла у нее два часа, Анна провела
в сомнениях о том, всё ли кончено или есть надежда примирения и надо ли ей сейчас уехать или еще раз увидать его. Она ждала его целый день и вечером, уходя
в свою
комнату, приказав передать ему, что у нее голова болит, загадала себе: «если он
придет, несмотря на слова горничной, то, значит, он еще любит. Если же нет, то, значит, всё конечно, и тогда я решу, что мне делать!..»
Я схватил бумаги и поскорее унес их, боясь, чтоб штабс-капитан не раскаялся. Скоро
пришли нам объявить, что через час тронется оказия; я велел закладывать. Штабс-капитан вошел
в комнату в то время, когда я уже надевал шапку; он, казалось, не готовился к отъезду; у него был какой-то принужденный, холодный вид.
Я до вечера просидел дома, запершись
в своей
комнате.
Приходил лакей звать меня к княгине, — я велел сказать, что болен.