Неточные совпадения
— Не нужно, — возразила ей резко адмиральша, — докторов менять нельзя: там в Москве будут лечить Людмилу
другие доктора, а ты лучше съезди за тетей, скажи ей, чтобы она приехала к вам пожить без меня, и
привези ее
с собой.
Он переговорил об этом
с m-me Углаковой, которая — благо и Пьер ее все приступал к ней затеять у них как-нибудь танцы — устроила невдолге вечер, пригласив на оный m-lle Блоху и убедительно прося ее при этом
привезти с собою ее молодого
друга, что та и исполнила.
— Не замедлю-с, — повторил Тулузов и действительно не замедлил: через два же дня он лично
привез объяснение частному приставу, а вместе
с этим Савелий Власьев
привел и приисканных им трех свидетелей, которые действительно оказались все людьми пожилыми и по платью своему имели довольно приличный вид, но физиономии у всех были весьма странные: старейший из них, видимо, бывший чиновник, так как на груди его красовалась пряжка за тридцатипятилетнюю беспорочную службу, отличался необыкновенно загорелым, сморщенным и лупившимся лицом; происходило это, вероятно, оттого, что он целые дни стоял у Иверских ворот в ожидании клиентов,
с которыми и проделывал маленькие делишки;
другой, более молодой и, вероятно, очень опытный в даче всякого рода свидетельских показаний, держал
себя с некоторым апломбом; но жалчее обоих своих товарищей был по своей наружности отставной поручик.
Брянчанинов приехал игуменом в Сергиевскую пустынь и
привез с собою друга своего Чихачева, который был с этой поры его помощником, и оба они начали «чистить» и «подтягивать» Сергиевских монахов, жизнь которых в то время действительно представляла большой соблазн, легендарные сказания о коем и до сей поры увеселяют любителей этого жанра. [На это есть и указания в «Жизнеописании» (стр. 66 и 67). (Прим. Лескова.).]
Неточные совпадения
Еще во времена Бородавкина летописец упоминает о некотором Ионке Козыре, который, после продолжительных странствий по теплым морям и кисельным берегам, возвратился в родной город и
привез с собой собственного сочинения книгу под названием:"Письма к
другу о водворении на земле добродетели". Но так как биография этого Ионки составляет драгоценный материал для истории русского либерализма, то читатель, конечно, не посетует, если она будет рассказана здесь
с некоторыми подробностями.
Но это говорили его вещи,
другой же голос в душе говорил, что не надо подчиняться прошедшему и что
с собой сделать всё возможно. И, слушаясь этого голоса, он подошел к углу, где у него стояли две пудовые гири, и стал гимнастически поднимать их, стараясь
привести себя в состояние бодрости. За дверью заскрипели шаги. Он поспешно поставил гири.
И я, в закон
себе вменяя // Страстей единый произвол, //
С толпою чувства разделяя, // Я музу резвую
привел // На шум пиров и буйных споров, // Грозы полуночных дозоров; // И к ним в безумные пиры // Она несла свои дары // И как вакханочка резвилась, // За чашей пела для гостей, // И молодежь минувших дней // За нею буйно волочилась, // А я гордился меж
друзей // Подругой ветреной моей.
Полячок, впрочем,
привел с собою еще каких-то двух
других полячков, которые вовсе никогда и не жили у Амалии Ивановны и которых никто до сих пор в нумерах не видал.
Спивак, идя по дорожке, присматриваясь к кустам, стала рассказывать о Корвине тем тоном, каким говорят, думая совершенно о
другом, или для того, чтоб не думать. Клим узнал, что Корвина, больного, без сознания, подобрал в поле приказчик отца Спивак;
привез его в усадьбу, и мальчик рассказал, что он был поводырем слепых; один из них, называвший
себя его дядей, был не совсем слепой, обращался
с ним жестоко, мальчик убежал от него, спрятался в лесу и заболел, отравившись чем-то или от голода.