Неточные совпадения
— Они объясняли это, что меня проклял не Фотий, а митрополит Серафим […митрополит Серафим (в миру Стефан Васильевич Глаголевский, 1763—1843) — видный церковный деятель, боровшийся
с мистическими течениями в русской религиозной мысли.], который немедля же прислал благословение Фотию на это проклятие,
говоря, что изменить того, что сделано, невозможно, и что из этого даже может произойти добро, ибо ежели
царь, ради правды, не хочет любимца своего низвергнуть, то теперь, ради стыда, как проклятого, он должен будет удалить.
— Откуп, конечно, готов бы был платить, — отвечала
с печальной усмешкой Миропа Дмитриевна, — но муж мой — я не знаю как его назвать — в некоторых, отношениях человек сумасшедший; он
говорит: «
Царь назначил мне жалованье, то я и должен только получать».
Но Егор Егорыч погружен был в какие-то случайные размышления по поводу не забытого им изречения Сперанского, который в своем письме о мистическом богословии
говорил, что одни только ангелы и мудрые востока, то есть три
царя, пришедшие ко Христу на поклонение, знали его небесное достоинство; а в кельнском соборе отведено такое огромное значение сим
царям, но отчего же и простые пастыри не символированы тут? — спросил он вместе
с тем себя.
Неточные совпадения
И долго, долго дедушка // О горькой доле пахаря //
С тоскою
говорил… // Случись купцы московские, // Вельможи государевы, // Сам
царь случись: не надо бы // Ладнее
говорить!
Нет-с, книги книгам рознь. А если б, между нами, // Был ценсором назначен я, // На басни бы налег; ох! басни — смерть моя! // Насмешки вечные над львами! над орлами! // Кто что ни
говори: // Хотя животные, а всё-таки
цари.
— Да у него и не видно головы-то, все только живот, начиная
с цилиндра до сапог, — ответила женщина. — Смешно, что
царь — штатский, вроде купца, —
говорила она. — И черное ведро на голове — чего-нибудь другое надо бы для важности, хоть камилавку, как протопопы носят, а то у нас полицеймейстер красивее одет.
— Я
с этой, так сказать, армией два часа шел, в самой гуще, я слышал, как они
говорят. Вы думаете, действительно к
царю шли, мириться?
Варавка вытаскивал из толстого портфеля своего планы, бумаги и
говорил о надеждах либеральных земцев на нового
царя, Туробоев слушал его
с непроницаемым лицом, прихлебывая молоко из стакана. В двери
с террасы встал Лютов, мокроволосый, красный, и объявил, мигая косыми глазами: