Неточные совпадения
Прошла осень, прошла зима, и наступила снова весна, а вместе
с нею в описываемой мною губернии совершились важные события:
губернатор был удален от должности, — впрочем, по прошению; сенаторская ревизия закончилась, и сенатор — если не в одном экипаже, то совершенно одновременно — уехал
с m-me Клавской в Петербург, после чего прошел слух, что новым
губернатором будет назначен Крапчик, которому будто бы обещал это сенатор, действительно бывший последнее время весьма благосклонен к Петру Григорьичу; но вышло совершенно противное (Егор Егорыч недаром, видно,
говорил, что граф Эдлерс — старая остзейская лиса):
губернатором, немедля же по возвращении сенатора в Петербург, был определен не Петр Григорьич, а дальний родственник графа Эдлерса, барон Висбах, действительный статский советник и тоже камергер.
Губернатор все это, как и
говорил, поехал сам отправить на почту, взяв
с собою в карету управляющего, причем невольно обратил внимание на то, что сей последний, усевшись рядом
с ним в экипаже, держал себя хоть и вежливо в высшей степени, но нисколько не конфузливо.
«На днях я узнал, — писал Зверев (он
говорил неправду: узнал не он, а Миропа Дмитриевна, которая, будучи руководима своим природным гением, успела разнюхать все подробности), — узнал, что по почтовому ведомству очистилось в Вашей губернии место губернского почтмейстера, который по болезни своей и по неудовольствию
с губернатором смещен. Столь много ласкаемый по Вашему письму Александром Яковлевичем, решился я обратиться
с просьбой к нему о получении этого места».
— Дела вести я не хочу — вы это слышали, как я
говорила губернатору, и должны понимать, почему я этого не желаю! — сказала тому
с оттенком досады Катрин.
— Так и сделайте! — разрешила ему Катрин. — Пусть он жалуется
губернатору… тот не откажется от своих слов… Но, Василий Иваныч, я прежде всего хочу вам прибавить жалованья… Что же вы
с нас до сих пор получали?.. Какую-нибудь тысячу?.. Я желаю платить вам то, что платил вам мой отец!.. Сколько он вам платил?
Говорите!
— Помилуйте, —
говорил он, — этот наш европеец, генерал-губернатор, помимо комитета входит в стачку
с кабацким аферистом, который нагло является к нам и объявляет, что он прокормит Москву, а не мы!
— Я, к сожалению,
с нынешним генерал-губернатором никогда не сближался, по той причине, что он искони француз и энциклопедист; я же — масон, а потому мне ехать теперь к нему и
говорить об деле, совершенно меня не касающемся, странно. Но я вместе
с вами поеду к моему другу Углакову, который очень хорош
с князем.
— Вы, значит, не знаете, —
говорил последний
с одушевлением, — что такое эти господа карабинерные офицеры и как их разумеют в Москве: генерал-губернатор стесняется приглашать их к себе на балы, потому что они мало что съедают все, что попадется,
с жадностью шакалов, но еще насуют себе за фалды, в карман мундира конфет, апельсинов, и все это, если который неосторожно сядет, раздавит, и из-под него потечет.
— Я
говорил сегодня об этом
с генерал-губернатором, — отвечал обер-полицеймейстер, — он разрешает и просит только, чтобы не было большой огласки.
Неточные совпадения
«Скажи, служивый, рано ли // Начальник просыпается?» // — Не знаю. Ты иди! // Нам
говорить не велено! — // (Дала ему двугривенный). // На то у
губернатора // Особый есть швейцар. — // «А где он? как назвать его?» // — Макаром Федосеичем… // На лестницу поди! — // Пошла, да двери заперты. // Присела я, задумалась, // Уж начало светать. // Пришел фонарщик
с лестницей, // Два тусклые фонарика // На площади задул.
Говорю-с вам это по той причине, что генерал-губернатор особенно теперь нуждается в таких людях; и вы, мимо всяких канцелярских повышений, получите такое место, где не бесполезна будет ваша жизнь.
— Нет, — Радеев-то, сукин сын, а? Послушал бы ты, что он
говорил губернатору, Иуда! Трусова, ростовщица, и та — честнее! Какой же вы,
говорит, правитель, ваше превосходительство! Гимназисток на улице бьют, а вы — что? А он ей — скот! — надеюсь,
говорит, что после этого благомыслящие люди поймут, что им надо идти
с правительством, а не
с жидами, против его, а?
Видел он и то, что его уединенные беседы
с Лидией не нравятся матери. Варавка тоже хмурился, жевал бороду красными губами и
говорил, что птицы вьют гнезда после того, как выучатся летать. От него веяло пыльной скукой, усталостью, ожесточением. Он являлся домой измятый, точно после драки. Втиснув тяжелое тело свое в кожаное кресло, он пил зельтерскую воду
с коньяком, размачивал бороду и жаловался на городскую управу, на земство, на
губернатора. Он
говорил:
— Удивляюсь, как вас занесло в такое захолустье, —
говорил он, рассматривая книги в шкафе. — Тут даже прокурор до того одичал, что Верхарна
с Ведекиндом смешивает. Погибает от диабета.
Губернатор уверен, что Короленко — родоначальник всех событий девятьсот пятого года. Директриса гимназии доказывает, что граммофон и кинематограф утверждают веру в привидения, в загробную жизнь и вообще — в чертовщину.