Жила Миропа Дмитриевна в своем маленьком домике очень открыто:
молодые офицеры учебного карабинерного полка, расположенного неподалеку в Красных казармах, были все ей знакомы, очень часто приходили к ней на целый вечер, и она их обильно угощала чаем, Жуковым табаком, ради которого Миропа Дмитриевна сохранила все трубки покойного мужа, а иногда и водочкой, сопровождаемой селедкою и сосисками под капустой.
Тот, без всякого предварительного доклада, провел его в кабинет генерал-губернатора, где опять-таки на безукоризненном французском языке начался между
молодыми офицерами и маститым правителем Москвы оживленный разговор о том, что Лябьев вовсе не преступник, а жертва несчастного случая.
Неточные совпадения
Егор Егорыч, не меньше своих собратий сознавая свой проступок, до того вознегодовал на племянника, что, вычеркнув его собственноручно из списка учеников ложи, лет пять после того не пускал к себе на глаза; но когда Ченцов увез из монастыря
молодую монахиню, на которой он обвенчался было и которая, однако, вскоре его бросила и убежала с другим
офицером, вызвал сего последнего на дуэль и, быв за то исключен из службы, прислал обо всех этих своих несчастиях дяде письмо, полное отчаяния и раскаяния, в котором просил позволения приехать, — Марфин не выдержал характера и разрешил ему это.
Беседуя с
молодыми людьми, Миропа Дмитриевна заметно старалась им нравиться и, между прочим, постоянно высказывала такого рода правило, чтобы богатые девушки или вдовы с состоянием непременно выходили за бедных
молодых людей, какое ее мнение было очень на руку
офицерам карабинерного полка, так как все почти они не были наделены благами фортуны; с другой стороны, Миропа Дмитриевна полагала, что и богатые
молодые люди должны жениться на бедных невестах.
— История такого рода, — продолжал он, — что вот в том же царстве польском служил наш русский
офицер,
молодой, богатый, и влюбился он в одну панночку (слово панночка капитан умел как-то произносить в одно и то же время насмешливо и с увлечением).
Лябьеву наскучило наконец слушать проникнутое благородством разглагольствование Максиньки, и он, расплатившись, хотел уехать, но в это время в кофейную быстро вошел
молодой гвардейский
офицер в вицмундире Семеновского полка, стройный, живой. Это был тот самый
молодой паж, которого мы когда-то видели в почтамтской церкви и которого фамилия была Углаков.
Собравшийся к ним люд был разнообразен: во-первых, несколько
молодых дам и девиц, несколько статских
молодых людей и два — три отпускных гвардейских
офицера, товарищи юного Углакова.
— Пожалуй, рейнвейну, — сказал
молодой офицер, робко косясь на Вронского и стараясь поймать пальцами чуть отросшие усики. Видя, что Вронский не оборачивается, молодой офицер встал.
На другой день поутру я только что стал одеваться, как дверь отворилась, и ко мне вошел
молодой офицер невысокого роста, с лицом смуглым и отменно некрасивым, но чрезвычайно живым.
Беспрерывно погоняя ямщика, несся он туда, как
молодой офицер на сраженье: и страшно ему было, и весело, нетерпение его душило.
Райский, кружась в свете петербургской «золотой молодежи», бывши
молодым офицером, потом молодым бюрократом, заплатил обильную дань поклонения этой красоте и, уходя, унес глубокую грусть надолго и много опытов, без которых мог обойтись.
Неточные совпадения
Выйдя очень
молодым блестящим
офицером из школы, он сразу попал в колею богатых петербургских военных. Хотя он и ездил изредка в петербургский свет, все любовные интересы его были вне света.
— Я не говорю
офицеры, просто два позавтракавшие
молодые человека…
На платформе раздалось Боже Царя храни, потом крики: ура! и живио! Один из добровольцев, высокий, очень
молодой человек с ввалившеюся грудью, особенно заметно кланялся, махая над головой войлочною шляпой и букетом. За ним высовывались, кланяясь тоже, два
офицера и пожилой человек с большой бородой в засаленной фуражке.
— Да, кажется, вот так: «Стройны, дескать, наши
молодые джигиты, и кафтаны на них серебром выложены, а
молодой русский
офицер стройнее их, и галуны на нем золотые. Он как тополь между ними; только не расти, не цвести ему в нашем саду». Печорин встал, поклонился ей, приложив руку ко лбу и сердцу, и просил меня отвечать ей, я хорошо знаю по-ихнему и перевел его ответ.
Раз, осенью, пришел транспорт с провиантом; в транспорте был
офицер,
молодой человек лет двадцати пяти.