Неточные совпадения
— И вы справедливы! — отвечал ему на это Михаил Михайлыч. — Вы вдумайтесь хорошенько, не есть ли державство то же священство и не следует ли считать это установление
божественным? Державец не человек, не
лицо, а это — возможный порядок, высший разум, изрекатель будущих судеб народа!
После того, разумеется, последовала нежная, или, скажу даже более того, страстная сцена любви: Аггей Никитич по крайней мере с полчаса стоял перед
божественной пани на коленях, целовал ее грудь,
лицо, а она с своей стороны отвечала ему такими же ласками и с не меньшею страстью, хоть внутри немножко и грыз ее червяк при невольной мысли о том, что на какие же деньги она будет кушать потом.
Затем ее внимание занимали Клячко, Лангевич, Пустовойтова, наконец, папа Пий IX, от которого она тогда только что возвратилась и была в восторге по причине его «
божественного лица».
Неточные совпадения
И глаз не запускает за корсет, и
лицо бесчувственное, и
божественные книги дает читать, — кажется, довольно бы.
Лишь драматизация мирового процесса делает его нам близким и для нас осмысленным; сама
божественная диалектика, идеально протекающая в первоначальном Божестве, чуется нами как драма с драматическими действующими
лицами — ипостасями Троицы.
Учение об эманации отрицает и
лицо Творца и
лицо творимых, отрицает свободу и самостоятельность творения.] все живое пребывает в
божественном плане космоса, до времени и до мира совершается в идеальном процессе
божественной диалектики.
Православный катехизис говорит: «Церковь есть основанное Иисусом Христом на земле общество, соединенное между собою в одно целое одним
божественным учением и таинствами под управлением и руководством богоустановленной иерархии», разумея под богоустановленной иерархией именно греческую иерархию, составленную из известных таких-то
лиц, находящихся в таких-то и таких-то местах.
Чувство
божественного смиренья и кротости в
лице Пречистой Матери, склонившейся над младенцем, глубокий разум в очах
Божественного Младенца, как будто уже что-то прозревающих вдали, торжественное молчанье пораженных
божественным чудом царей, повергнувшихся к ногам его, и, наконец, святая, невыразимая тишина, обнимающая всю картину, — всё это предстало в такой согласной силе и могуществе красоты, что впечатленье было магическое.