Неточные совпадения
С самого начала своей болезни Вихров не одевался в свое парадное платье и теперь, когда в первый раз надел фрак и посмотрелся в зеркало, так даже испугался, до того показался худ и бледен самому себе, а на висках явно виднелись и серебрились
седины; слаб он был еще до того, что у него ноги даже дрожали; но, как бы то ни было, на свадьбу он все-таки поехал: его очень интересовало посмотреть, как его встретит и как отнесется к нему Юлия.
Неточные совпадения
В Москве он поглядывал иногда на
седину, засыпал после обеда, потягивался, шагом, тяжело дыша входил на лестницу, скучал
с молодыми женщинами, не танцовал на балах.
Во владельце стала заметнее обнаруживаться скупость, сверкнувшая в жестких волосах его
седина, верная подруга ее, помогла ей еще более развиться; учитель-француз был отпущен, потому что сыну пришла пора на службу; мадам была прогнана, потому что оказалась не безгрешною в похищении Александры Степановны; сын, будучи отправлен в губернский город,
с тем чтобы узнать в палате, по мнению отца, службу существенную, определился вместо того в полк и написал к отцу уже по своем определении, прося денег на обмундировку; весьма естественно, что он получил на это то, что называется в простонародии шиш.
Тут был, однако, цвет столицы, // И знать, и моды образцы, // Везде встречаемые лица, // Необходимые глупцы; // Тут были дамы пожилые // В чепцах и в розах,
с виду злые; // Тут было несколько девиц, // Не улыбающихся лиц; // Тут был посланник, говоривший // О государственных делах; // Тут был в душистых
сединах // Старик, по-старому шутивший: // Отменно тонко и умно, // Что нынче несколько смешно.
Марина не возвращалась недели три, — в магазине торговал чернобородый Захарий, человек молчаливый,
с неподвижным, матово-бледным лицом, темные глаза его смотрели грустно, на вопросы он отвечал кратко и тихо; густые, тяжелые волосы простеганы нитями преждевременной
седины. Самгин нашел, что этот Захарий очень похож на переодетого монаха и слишком вял, бескровен для того, чтоб служить любовником Марины.
Усердием горя, //
С врагами белого царя // Умом и саблей рад был спорить, // Трудов и жизни не жалел, // И ныне злобный недруг смел // Его
седины опозорить!