Неточные совпадения
Воображение его было преисполнено чистыми, грандиозными образами
религии и истории, ум занят был соображением разных математических и физических истин, а в сердце горела идеальная
любовь к Мари, — все это придало какой-то весьма приятный оттенок и его наружности.
— Да, но это название ужасно глупое; они были политеисты, то есть многобожники, тогда как евреи, мы, христиане, магометане даже — монотеисты, то есть однобожники. Греческая
религия была одна из прекраснейших и плодовитейших по вымыслу; у них все страсти, все возвышенные и все низкие движения души олицетворялись в богах; ведь ты Венеру, богиню красоты, и Амура, бога
любви, знаешь?
Только ветхозаветные пророки возвысились над религией кровавой жертвы, и сознание их осветилось грядущей
религией любви и бескровной жертвы; только греческие философы-мудрецы начали прозревать Логос за бессмысленными силами природы.
Христос великий учитель. Он проповедовал истинную всеобщую
религию любви к богу и человеку. Но не надо думать, что у бога не могут быть такие же и даже еще более великие учителя. Если мы будем думать так, мы этим не уменьшим величия Христа, а только признаем величие бога. Если же мы будем думать, что после Христа бог уже не будет больше прямо открываться людям, то с новыми великими учителями, когда они придут, случится то же, что было с Христом: побьют живого пророка для того, чтобы боготворить умершего.
Неточные совпадения
«Одно честолюбие, одно желание успеть — вот всё, что есть в его душе, — думала она, — а высокие соображения,
любовь к просвещению,
религия, всё это — только орудия для того, чтоб успеть».
Мудреная наука жить со всеми в мире и
любви была у него не наука, а сама натура, освященная принципами глубокой и просвещенной
религии.
Надобно признаться, дева-родильница совсем не идет в холостую
религию христианства. С нею невольно врывается жизнь,
любовь, кротость — в вечные похороны, в Страшный суд и в другие ужасы церковной теодицеи.
Я очень ценил и ценю многие мотивы русской религиозной мысли: преодоление судебного понимания христианства, истолкование христианства как
религии Богочеловечества, как
религии свободы,
любви, милосердия и особой человечности, более, чем в западной мысли выраженное эсхатологическое сознание, чуждость инфернальной идее предопределения, искание всеобщего спасения, искание Царства Божьего и правды Его.
Его
религия есть
религия страха и насилия, а не
любви и свободы, как у Тареева, это
религия трансцендентного эгоизма.