Ананий Яковлев(продолжая). То-то! Видно, и отвечать нечего, потому что
сама лучше всякого знаешь, что никогда там ничего не было, да и быть не могло; а что теперича точно что: я, может, и хуже того на что пойду! Для какого рожна беречь себя стану?.. Взять, значит, эти самые деньги, идти с ними в кабак и кончить там… И с ними, и своей жизнию!
Неточные совпадения
Бурмистр. Им в Питере хорошо: денег, значит, много… пища тоже все
хорошая, трактирная… вина вволю… раскуражил сейчас
сам себя и к барышням поехал; бабы деревенские и наплевать, значит, выходит… Хорошо тамотка, живал я тоже, — помню еще маненичко!
Ананий Яковлев(взмахнув глазами на перегородку). Лизавета! Что вы тут все лежите? Подьте сюда!.. (Молчание.)
Сами худое делаете, да еще в обиду вламываетесь. Не наказывать вас хотят, а хоша бы мало-мальски внушить и на
хорошее наставить, коли не совсем еще рассудок свой потеряли… Вставайте! Нечего тут.
Ананий Яковлев. Не о боязни речь! А говоришь тоже, все еще думаючи, что
сама в толк не возьмет ли, да по доброй воле своей на
хороший путь не вступит ли… А что сделать, я, конечно, что сделаю, как только желаю и думаю. Муж глава своей жены!.. Это не любовница какая-нибудь: коли хороша, так и ладно, а нет, так и по шее прогнал… Это дело в церкви петое: коли что нехорошее видишь, так грозой али лаской, как там знаешь, а исправить надо.
Исправник(покачав головой). Сам-то бы
лучше зенки-то хорошенько продрал; а то, ишь, рожа-то у канальи: чертей в лесу пугать.
Никон. Что мне, ваше благородие, уличать его?.. Нечего! Не очень они нас, стариков, слушают… ты его наставляешь на
хорошее: «Делай-мо, паря, так и так…» — так он тебя только облает… Я
сам, ваше благородие, питерец коренной: не супротив их, может, человек был; мне тоже горько переносить от них это, — помилуйте! (Плачет.)
Осип. Я, сударь, отправлю его с человеком здешним, а
сам лучше буду укладываться, чтоб не прошло понапрасну время.
Анна смотрела на худое, измученное, с засыпавшеюся в морщинки пылью, лицо Долли и хотела сказать то, что она думала, именно, что Долли похудела; но, вспомнив, что она
сама похорошела и что взгляд Долли сказал ей это, она вздохнула и заговорила о себе.
— Вот в рассуждении того теперь идет речь, панове добродийство, — да вы, может быть, и
сами лучше это знаете, — что многие запорожцы позадолжались в шинки жидам и своим братьям столько, что ни один черт теперь и веры неймет. Потом опять в рассуждении того пойдет речь, что есть много таких хлопцев, которые еще и в глаза не видали, что такое война, тогда как молодому человеку, — и сами знаете, панове, — без войны не можно пробыть. Какой и запорожец из него, если он еще ни разу не бил бусурмена?
— Ты все выпытываешь меня, Клим Иванов! А, конечно,
сам лучше, чем я, все знаешь. Чего же выпытывать? Насколько я дурак, я сам знаю, ты помоги мне понять: почему я дурак?
Тараску, буфетчика, он терпеть не мог; но этого Тараску он не променял бы на
самого хорошего человека в целом свете потому только, что Тараска был обломовский.
Неточные совпадения
Городничий. Тем
лучше: молодого скорее пронюхаешь. Беда, если старый черт, а молодой весь наверху. Вы, господа, приготовляйтесь по своей части, а я отправлюсь
сам или вот хоть с Петром Ивановичем, приватно, для прогулки, наведаться, не терпят ли проезжающие неприятностей. Эй, Свистунов!
Анна Андреевна. Тебе все такое грубое нравится. Ты должен помнить, что жизнь нужно совсем переменить, что твои знакомые будут не то что какой-нибудь судья-собачник, с которым ты ездишь травить зайцев, или Земляника; напротив, знакомые твои будут с
самым тонким обращением: графы и все светские… Только я, право, боюсь за тебя: ты иногда вымолвишь такое словцо, какого в
хорошем обществе никогда не услышишь.
Осип. Да
лучше я
самого хозяина позову к вам.
— Теперь посмотрим, братия, // Каков попу покой? // Начать, признаться, надо бы // Почти с рожденья
самого, // Как достается грамота // поповскому сынку, // Какой ценой поповичем // Священство покупается, // Да
лучше помолчим! //....................... //.......................
Стародум(видя в тоске г-жу Простакову). Сударыня! Ты
сама себя почувствуешь
лучше, потеряв силу делать другим дурно.