Неточные совпадения
Куницын. Любви-то нельзя купить?.. О-хо-хо-хо, мой милый!.. Еще какую куплю-то!.. Прелесть что такое!.. Пламенеть,
гореть… обожать меня будет!.. А слава-то, брат, тоже нынче вся от героев к купцам перешла… Вот на днях этому самому Бургмейеру в акционерном собрании так хлопали, что почище
короля всякого; насчет же талантов… это на фортепьянчиках, что ли, наподобие твое, играть или вон, как наш общий товарищ, дурак Муромцев, стишки кропать, так мне этого даром не надо!..
Неточные совпадения
Призадумался честной купец и, подумав мало ли, много ли времени, говорит ей таковые слова: «Хорошо, дочь моя милая, хорошая и пригожая, достану я тебе таковой хрустальный тувалет; а и есть он у дочери
короля персидского, молодой королевишны, красоты несказанной, неописанной и негаданной: и схоронен тот тувалет в терему каменном, высокиим, и стоит он на
горе каменной, вышина той
горы в триста сажен, за семью дверьми железными, за семью замками немецкими, и ведут к тому терему ступеней три тысячи, и на каждой ступени стоит по воину персидскому и день и ночь, с саблею наголо булатного, и ключи от тех дверей железныих носит королевишна на поясе.
— Ну, теперь мы — вольные птицы! — воскликнула Марья Николаевна. — Куда нам ехать — на север, на юг, на восток, на запад? Смотрите — я как венгерский
король на коронации (она указала концом хлыста на все четыре стороны света). Все наше! Нет, знаете что: видите, какие там славные
горы — и какой лес! Поедемте туда, в
горы, в
горы!
Зыбкина. И рада бы я вас послушать: очень я люблю, когда страшное что рассказывают, ну и про
королей, про принцев тоже интересно, да на уме-то у меня не то, свое
горе одолело.
Афанасий Власьич, // Тебе со мной ломаться не расчет. // Ты думный дьяк, да только ведь и мы // Не из простых. Иным словечком нашим // Тебе не след бы брезгать. В
гору может // Оно поднять, да и с
горы содвинуть! // Ну, говори ж, да не утаи, дружок: // Ведь до рожденья этого Хрестьяна // В совете быть
король уж перестал // С своею королевой?
Мазурку она танцевала с тем же громадным офицером; он важно и тяжело, словно туша в мундире, ходил, поводил плечами и грудью, притоптывал ногами еле-еле — ему страшно не хотелось танцевать, а она порхала около, дразня его своей красотой, своей открытой шеей; глаза ее
горели задором, движения были страстные, а он становился все равнодушнее и протягивал к ней руки милостиво, как
король.