Неточные совпадения
— Ах, боже мой! Виноват, и забыл совсем! Она прислала вам
письмо, — проговорил тот, вынимая из бумажника
письмо и подавая его князю, который с недовольным видом начал
читать его.
Прочитав это
письмо, князь сделался еще более мрачен; велел сказать лакею, что обедать он не пойдет, и по уходе его, запершись в кабинете, сел к своему столу, из которого, по прошествии некоторого времени, вынул знакомый нам ящик с револьвером и стал глядеть на его крышку, как бы
прочитывая сделанную на ней надпись рукою Елены.
— Вот вы с Еленой говорили мне, — начал князь после первых же слов, — чтобы я разные разности внушил княгине; я остерегся это сделать и теперь получил от нее
письмо, каковое не угодно ли вам
прочесть!
Князь подал Миклакову
письмо княгини, которое тот внимательно
прочел, и вслед за тем все лицо его приняло какое-то умиленное выражение.
— Тут вам нечего ни желать, ни опасаться, потому что из всего этого, если не выйдет для вас некоторой пользы, то во всяком случае не будет никакого вреда: мне вчерашний день князь
прочел ваше
письмо к нему, которым вы просите его возвратить вам любовь его.
Дочитав
письмо, Анна Юрьевна сейчас же передала его барону, который тоже
прочел его и, грустно усмехнувшись, покачал головой.
— То есть имели!.. Вот
прочтите эту бумагу, которую прислали о вас Анне Юрьевне, — проговорил князь и подал полученное Анной Юрьевной
письмо, которое он, уезжая от нее, захватил с собой.
— Весьма рад бы был, — сказал тот, — но тут ничего не поделаешь; вы
прочтите, кем подписано
письмо: этих господ никакими связями не пересилишь!
Разговор этот их был прерван полученным
письмом от Миклакова,
прочитав которое, княгиня сейчас же написала на него ответ и обо всем этом тоже не сочла за нужное скрывать от г-жи Петицкой.
Прочитав его, он несколько изменился в лице и вначале, кажется, хотел было идти к княгине, показать ей это
письмо и попросить у нее объяснения ему; но потом он удержался от этого и остался на том же месте, на котором сидел: вся фигура его приняла какое-то мрачное выражение.
Здесь он узнал, что Жуквич уже пришел и сидел с Еленой в гостиной, куда князь, проходя через залу, увидел в зеркало, что Жуквич
читает какое-то
письмо, а Елена очень внимательно слушает его; но едва только она услыхала шаги князя, как стремительно сделала Жуквичу знак рукою, и тот сейчас же после того спрятал
письмо.
— Нисколько не думаю того! — ответил князь и ушел:
письмо, которое Жуквич так таинственно
читал Елене поутру перед его приходом, не выходило у него из головы.
— Когда я вчера возвратился домой поутру и входил в гостиную, то случайно, конечно, видел в зеркало, что Жуквич вам
читал какое-то
письмо.
Как бы заранее предчувствуя что-то недоброе, князь с некоторым страхом распечатал это
письмо и
прочел его.
Все это неизгладимыми чертами запечатлелось в моей памяти; но обстоятельства жизни моей и совершенно другие интересы отвлекли меня, конечно, очень много от этих воспоминаний; вдруг теперь этот Жуквич, к которому ты, кажется, немного уже меня ревнуешь,
прочел мне на днях
письмо о несчастных заграничных польских эмигрантах, которые мало что бедны, но мрут с голоду, — пойми ты, Гриша, мрут с голоду, — тогда как я, землячка их, утопаю в довольстве…
— Оттого, что я довольно им давал и документ даже насчет этого нарочно сохранил, — проговорил князь и, проворно встав с своего места, вынул из бюро пачку
писем, взял одно из них и развернул перед глазами Елены. — На,
прочти!.. — присовокупил он, показывая на две, на три строчки
письма, в которых говорилось: «Вы, мой милый князь, решительно наш второй Походяшев: вы так же нечаянно, как и он, подошли и шепнули, что отдаете в пользу несчастных польских выходцев 400 тысяч франков. Виват вам!»
Когда князь, наконец, приехал в Москву в свой дом и вошел в кабинет, то сейчас заметил лежащее на столе
письмо, адресованное рукою Елены. Он схватил его, проворно распечатал и
прочел. Елена писала ему...
— Да вот из этого ж
письма, которое прислали вам мои неосторожные собраты и которое, вероятно, уже
прочли на почте.
Письму этому князь, разумеется, нисколько не поверил и,
прочитав его, даже бросил в сторону: «Обманывать еще хотят!» — сказал он; но потом кроткий и такой, кажется, чистый образ княгини стал мало-помалу вырисовываться в его воображении: князь не в состоянии был почти вообразить себе, чтоб эта женщина могла кого-нибудь, кроме его, полюбить.
— А вон оно на столе…
прочтите, — прибавил князь, показывая на валявшееся на столе
письмо Петицкой.