Князь на это ничего не ответил и, сев в карету, велел себя везти на Кузнецкий мост. Здесь он вышел из экипажа и пошел пешком. Владевшие им в настоящую минуту мысли заметно были не совсем спокойного свойства, так что он горел даже весь в лице. Проходя мимо одного оружейного магазина и случайно взглянув в его окна, князь вдруг приостановился, подумал с минуту и затем вошел
в магазин.
Наконец, раз, выпив предварительно в Московском трактире рюмки три водки, он решился и вошел
в магазин некоего господина Майера.
Неточные совпадения
Перед одним из книжных
магазинов высокий господин вдруг круто повернул и вошел
в него; барон тоже не преминул последовать за ним.
Мелькающие у него перед глазами дорогие
магазины и проезжавшие по улицам разнообразные экипажи нисколько не возбуждали его внимания, и только на самом конце Невского он, как бы чем-то уколотый, остановился: к нему, как и к другим проходящим лицам, взывала жалобным голосом крошечная девочка, вся иззябшая и звонившая
в треугольник.
В таком положении князь просидел до тех пор, пока не раздался звонок
в его номер: это принесли ему книги из
магазина.
Приказчик, уложив револьвер и заряды
в один общий ящик, подал его князю. Тот, расплатившись, вышел из
магазина и велел себя везти
в гостиницу Роше-де-Канкаль.
По нескольку раз
в день он подходил к некоторым богатым
магазинам портных, всходил даже до половины лестницы к ним и снова ворочался.
Вот что происходит от жизни в провинции, вы ничего не знаете. Landau, видите ли, commis [приказчиком] был
в магазине в Париже и пришел к доктору.
Неточные совпадения
Прокламации писались
в духе нынешних объявлений от
магазина Кача, причем крупными буквами печатались слова совершенно несущественные, а все существенное изображалось самым мелким шрифтом.
Он сшил себе новую пару платья и хвастался, что на днях откроет
в Глупове такой
магазин, что самому Винтергальтеру [Новый пример прозорливости: Винтергальтера
в 1762 году не было.
Попадались почти смытые дождем вывески с кренделями и сапогами, кое-где с нарисованными синими брюками и подписью какого-то Аршавского портного; где
магазин с картузами, фуражками и надписью: «Иностранец Василий Федоров»; где нарисован был бильярд с двумя игроками во фраках,
в какие одеваются у нас на театрах гости, входящие
в последнем акте на сцену.
Въезд
в какой бы ни было город, хоть даже
в столицу, всегда как-то бледен; сначала все серо и однообразно: тянутся бесконечные заводы да фабрики, закопченные дымом, а потом уже выглянут углы шестиэтажных домов,
магазины, вывески, громадные перспективы улиц, все
в колокольнях, колоннах, статуях, башнях, с городским блеском, шумом и громом и всем, что на диво произвела рука и мысль человека.
Скоро
в городских
магазинах появились его игрушки — искусно сделанные маленькие модели лодок, катеров, однопалубных и двухпалубных парусников, крейсеров, пароходов — словом, того, что он близко знал, что,
в силу характера работы, отчасти заменяло ему грохот портовой жизни и живописный труд плаваний.