Неточные совпадения
Аполлинария Панфиловна. Лучше мы к самовару присоединимся; я
не люблю с мужчинами-то,
не привыкли мы вперемешку-то. Простору нет, разговор
не тот; я в разговоре свободна, стеснять
себя не люблю. Мужчины врут сами
по себе, а мы сами
по себе, и им свободней, и нам вольней. Любезное дело! А вместе одна канитель, а
не разговор. Я с прибавлением люблю чай-то пить; неравно при мужчинах-то невзначай лишнее перельешь, так и совестно.
Которая разве уж сама
себя не понимает, что она такое, ну,
по глупости, и рада, а то как это равному человеку свою руку давать целовать.
Вера Филипповна. Да, и я видела; так ведь он тоже помолиться пришел, а совсем
не для проводов; он сам
по себе, а я сама
по себе.
Видеться мне с вами негде, к
себе в комнату я вас приглашать
не смею;
по этому самому пожалуйте завтра вниз, в контору, в десять часов вечера.
Само
собою, дурного хорошим
не назовешь; да разница-то велика:
по морозу в каком-нибудь страм-пальто прыгать да в кулаки подувать или в шубе с седым бобровым воротником
по Ильинке проехаться.
Ераст. Да мне самому-то
не нынче-завтра придется
по Москве собак гонять. А как застанет Потап Потапыч жену здесь, меня-то за ворота дубьем проводит, да уж и ей наследство
не достанется, а все ваше будет. Так видишь ты, я для вас с мужем
себя не жалею; а ты тут путаешься да мешаешь.
Ераст. Ревность. Ты о тетке-то
по себе судишь!..
Не сумлевайся. Она
не такая,
не вам чета. Ну, ступай скорее, скоро десять часов.
Аполлинария Панфиловна (выпив). Ну, вот теперь, кажется, в самый раз. Отчего это мы с вами по-приятельски
не сойдемся? Я ведь женщина недурная, я гораздо лучше того, что про
себя рассказываю. Отчего ж это мы по-дружески
не живем?
Был, после начала возмущения, день седьмый. Глуповцы торжествовали. Но несмотря на то что внутренние враги были побеждены и польская интрига посрамлена, атаманам-молодцам было как-то
не по себе, так как о новом градоначальнике все еще не было ни слуху ни духу. Они слонялись по городу, словно отравленные мухи, и не смели ни за какое дело приняться, потому что не знали, как-то понравятся ихние недавние затеи новому начальнику.
Евфросинья Потаповна. Да коли вам что
не по себе, так пожалуйте ко мне в комнату, а то придут мужчины, накурят так, что не продохнешь. Что я стою-то! Бежать мне серебро сосчитать да запереть, нынче народ без креста.
— Я ценю наши бывшие встречи; мне в вас дорог юноша, и даже, может быть, эта самая искренность… Я ведь — пресерьезный характер. Я — самый серьезный и нахмуренный характер из всех современных женщин, знайте это… ха-ха-ха! Мы еще наговоримся, а теперь я немного
не по себе, я взволнована и… кажется, у меня истерика. Но наконец-то, наконец-то даст он и мне жить на свете!
Такое состояние духа очень наивно, но верно выразила мне одна француженка, во Франции, на морском берегу, во время сильнейшей грозы, в своем ответе на мой вопрос, любит ли она грозу? «Oh, monsieur, c’est ma passion, — восторженно сказала она, — mais… pendant l’orage je suis toujours mal а mon aise!» [«О сударь, это моя страсть.. но… во время грозы мне всегда
не по себе!» — фр.]
Неточные совпадения
Городничий (бьет
себя по лбу).Как я — нет, как я, старый дурак? Выжил, глупый баран, из ума!.. Тридцать лет живу на службе; ни один купец, ни подрядчик
не мог провести; мошенников над мошенниками обманывал, пройдох и плутов таких, что весь свет готовы обворовать, поддевал на уду. Трех губернаторов обманул!.. Что губернаторов! (махнул рукой)нечего и говорить про губернаторов…
Хлестаков. Возьмите, возьмите; это порядочная сигарка. Конечно,
не то, что в Петербурге. Там, батюшка, я куривал сигарочки
по двадцати пяти рублей сотенка, просто ручки потом
себе поцелуешь, как выкуришь. Вот огонь, закурите. (Подает ему свечу.)
«Это, говорит, молодой человек, чиновник, — да-с, — едущий из Петербурга, а
по фамилии, говорит, Иван Александрович Хлестаков-с, а едет, говорит, в Саратовскую губернию и, говорит, престранно
себя аттестует: другую уж неделю живет, из трактира
не едет, забирает все на счет и ни копейки
не хочет платить».
По осени у старого // Какая-то глубокая // На шее рана сделалась, // Он трудно умирал: // Сто дней
не ел; хирел да сох, // Сам над
собой подтрунивал: // —
Не правда ли, Матренушка, // На комара корёжского // Костлявый я похож?
Крестьяне добродушные // Чуть тоже
не заплакали, // Подумав про
себя: // «Порвалась цепь великая, // Порвалась — расскочилася // Одним концом
по барину, // Другим
по мужику!..»