Курослепов. Постойте! (Отводит Градобоева в сторону). Вот что, будь друг, слезно я тебя прошу, скажи
мне по душе, вовсе я рехнувшись, или еще во мне какая искра теплится? Если я вовсе, так уж вы лучше меня за решетку, чтоб я меж людей не путался.
Неточные совпадения
Параша. Тихо… Никого… А как душа-то тает. Васи нет, должно быть. Не с кем часок скоротать, не с кем сердечко погреть! (Садится под деревом). Сяду
я да подумаю, как люди на воле живут, счастливые. Эх, да много ль счастливых-то? Уж не то чтобы счастия, а хоть бы жить-то по-людски… Вон звездочка падает. Куда это она? А где-то моя звездочка, что-то с ней будет? Неужто ж опять терпеть? Где это человек столько терпенья берет? (Задумывается, потом запевает...
Параша. Ты
по воле ходишь, а я-то, голубчик, подумай, что терплю.
Я тебе говорю
по душе: нехватает моего терпенья, нехватает!
Градобоев. Так вот, друзья любезные, как хотите: судить ли
мне вас
по законам, или
по душе, как
мне бог на сердце положит.
Хлынов. Как ты, братец,
мне, на моей собственной даче, смеешь такие слова говорить! Нечто
я тебе ровный, что ты
мне хочешь деньги отдать. Ты взаймы, что ли, хочешь взять у
меня, по-дружески? Как посмотрю
я на тебя, как ты, братец, никакого образования не имеешь! Ты должен ждать, какая от
меня милость будет; может,
я тебе эти деньги прощу, может,
я заставлю тебя один раз перекувырнуться, вот и квит. Ты почем мою
душу можешь знать, когда
я сам ее не знаю, потому это зависит, в каком
я расположении.
Параша (отцу). Не отдашь ты
меня за него, так мы убежим да обвенчаемся. У него ни гроша, у
меня столько же. Это нам не страшно. У нас от дела руки не отвалятся, будем хоть
по базарам гнилыми яблоками торговать, а уж в кабалу ни к кому не попадем! А дороже-то для
меня всего:
я верно знаю, что он
меня любить будет. Один день
я его видела, а на всю жизнь
душу ему поверю.
(Отцу). Ну, прощай, батюшка! Спи, господь с тобой! А
я теперь дождалась красных дней,
я теперь всю ночку на воле просижу с милым дружком под деревцем, потолкую
я с ним
по душе, как только
мне, девушке, хочется. Будем с ним щебетать, как ласточки, до самой ясной зореньки. Птички проснутся, защебечут по-своему, — ну, тогда уж их пора, а мы
по домам разойдемся. (Обнимает Гаврилу, садятся на скамью под дерево).
— То есть как тебе сказать?…
Я по душе ничего не желаю, кроме того, чтобы вот ты не споткнулась. Ах, да ведь нельзя же так прыгать! — прервал он свой разговор упреком за то, что она сделала слишком быстрое движение, переступая через лежавший на тропинке сук. — Но когда я рассуждаю о себе и сравниваю себя с другими, особенно с братом, я чувствую, что я плох.
Несчастливцев. Нет. Плохо здоровье, плохи силы, враг не грозит. Но, если… а!..
мне по душе кровавые потехи! Служить в мирное время для чинов, для почестей!.. Я не честолюбив.
— Спасибо, Глеб Савиныч, на добром слове твоем, — ласково возразил дедушка Кондратий. — Говоришь ты со
мною по душе: точно, в речах твоих нет помышления, окромя мне добра желаешь; потому и я должон по душе говорить: худ буду я человек, коли тебя послушаю; право так: неправильно поступлю, согрешу против совести!..
Неточные совпадения
— Вам, старички-братики, и книги в руки! — либерально прибавил он, — какое количество
по душе назначите,
я наперед согласен! Потому теперь у нас время такое: всякому свое, лишь бы поронцы были!
— Смотрел
я однажды у пруда на лягушек, — говорил он, — и был смущен диаволом. И начал себя бездельным обычаем спрашивать, точно ли один человек обладает
душою, и нет ли таковой у гадов земных! И, взяв лягушку, исследовал. И
по исследовании нашел: точно;
душа есть и у лягушки, токмо малая видом и не бессмертная.
— Не могу сказать, чтоб
я был вполне доволен им, — поднимая брови и открывая глаза, сказал Алексей Александрович. — И Ситников не доволен им. (Ситников был педагог, которому было поручено светское воспитание Сережи.) Как
я говорил вам, есть в нем какая-то холодность к тем самым главным вопросам, которые должны трогать
душу всякого человека и всякого ребенка, — начал излагать свои мысли Алексей Александрович,
по единственному, кроме службы, интересовавшему его вопросу — воспитанию сына.
А смысл моих побуждений во
мне так ясен, что
я постоянно живу
по нем, и
я удивился и обрадовался, когда мужик
мне высказал его: жить для Бога, для
души».
— Как
я рада, что вы приехали, — сказала Бетси. —
Я устала и только что хотела выпить чашку чаю, пока они приедут. А вы бы пошли, — обратилась она к Тушкевичу, — с Машей попробовали бы крокет-гроунд там, где подстригли. Мы с вами успеем
по душе поговорить за чаем, we’ll have а cosy chat, [приятно поболтаем,] не правда ли? — обратилась она к Анне с улыбкой, пожимая ее руку, державшую зонтик.