Неточные совпадения
Наркис.
А для
чего ж мне тебя не грабить, коли я могу.
Что же я теперича за дурак,
что мне от своего счастья отказываться!
Параша. Ну, так
что ж? Ты знаешь, в здешнем городе такой обычай, чтобы невест увозить. Конечно, это делается больше по согласию родителей,
а ведь много и без согласия увозят; здесь к этому привыкли, разговору никакого не будет, одно только и беда: отец, пожалуй, денег не даст.
Потом бросил гитару и пошел домой. Она мне после говорила: «Так ты мне все сердце и прострелил насквозь!» Да и
что ж мудреного, потому было во мне геройство.
А ты
что говоришь? Какие-то плачевные слова и совсем неинтересно ничего. Погоди, я тебя как-нибудь обучу, как надо с ихней сестрой разговаривать и в каком духе быть.
А ты это
что? Это одна канитель. Теперь как бы мне выбраться! Мимо Силана итти не рука, махну опять через забор. Прощай! (Идет к забору).
Силан. Кто же тебя… Вот поди
ж ты! То ты бранишься,
что плохо стерегу! Ну, вот я…
что ж:
что силы было — страсть, как устал. Ишь ты какой здоровый! Вот ты опять…
а нешто я виноват,
что темно.
Курослеп о в. Ну вас!
Что за суд! Разве он признается? Да хоть и признается, так уж денежки прощай! Где
ж это бывает,
а у нас и подавно, чтобы пропащие деньги нашлись! Стало быть, их и искать нечего, и судить не об
чем.
Аристарх (не замечая Силана). Ишь хитрит, ишь лукавит. Погоди
ж ты, я тебя перехитрю. (Вынимает удочку и поправляет). Ты хитра,
а я хитрей тебя; рыба хитра,
а человек премудр, божьим произволением… (Закидывает удочку). Человеку такая хитрость дана,
что он надо всеми, иже на земле и под землею и в водах… Поди сюда! (Тащит удочку).
Что? Попалась? (Снимает рыбу с крючка и сажает в садок).
Силан. Ты
ж говори! У вора один грех,
а у нас с хозяином десять:
что мы народу переклепали! Гаврилу прогнал, Вася Шустрый теперь в арестантской соблюдается покудова.
Градобоев.
А то куда
ж его? В рамку,
что ль, вставить? У меня там не один твой, векселей тридцать торчит. Вот встречу как-нибудь твоего должника, скажу, чтоб поплатился.
Параша. Ничего! Не узнают; видишь, как я оделась; я платком закроюсь.
А хоть и узнают,
что ж за беда! Какая я дочь богатого отца, я теперь солдатка, крестный.
Гаврило. Ну,
что ж, повидайтесь,
а мы с Аристархом стеречь будем, чтоб не увидал кто.
Параша. Ну,
что ж: один раз умирать-то. По крайности мне будет плакать об
чем. Настоящее у меня горе-то будет, самое святое.
А ты подумай, ежели ты не будешь проситься на стражение и переведут тебя в гарнизон: начнешь ты баловаться… воровать по огородам…
что тогда за жизнь моя будет? Самая последняя. Горем назвать нельзя,
а и счастья-то не бывало, — так, подлость одна. Изомрет тогда мое сердце, на тебя глядя.
Параша.
Что ж, хорошо;
а на стражение все-таки лучше. Ты возьми: коли бог тебе поможет, произведут тебя за твою храбрость офицером, — отпросишься ты в отпуск… Приедем мы с тобой в этот самый город, пойдем с тобой под ручку. Пусть тогда злодеи-то наши поглядят на нас. (Обнимает его).
А, Вася? Может, мы с тобой, за все наше горе, и дождемся такой радости.
Хлынов.
А из
чего ж мы и бьемся, как не из чести; одно дело, на том стоим.
Наркис. Ну, теперича мне легче.
Что ж, это хорошо,
что вы душ не губите.
А грабите-таки довольно?
А что ж Онегин? Кстати, братья! // Терпенья вашего прошу: // Его вседневные занятья // Я вам подробно опишу. // Онегин жил анахоретом; // В седьмом часу вставал он летом // И отправлялся налегке // К бегущей под горой реке; // Певцу Гюльнары подражая, // Сей Геллеспонт переплывал, // Потом свой кофе выпивал, // Плохой журнал перебирая, // И одевался…
— Стой, стой! — прервал кошевой, дотоле стоявший, потупив глаза в землю, как и все запорожцы, которые в важных делах никогда не отдавались первому порыву, но молчали и между тем в тишине совокупляли грозную силу негодования. — Стой! и я скажу слово.
А что ж вы — так бы и этак поколотил черт вашего батька! — что ж вы делали сами? Разве у вас сабель не было, что ли? Как же вы попустили такому беззаконию?
Неточные совпадения
Хлестаков.
А мне нравится здешний городок. Конечно, не так многолюдно — ну
что ж? Ведь это не столица. Не правда ли, ведь это не столица?
Анна Андреевна. Где
ж, где
ж они? Ах, боже мой!.. (Отворяя дверь.)Муж! Антоша! Антон! (Говорит скоро.)
А все ты,
а всё за тобой. И пошла копаться: «Я булавочку, я косынку». (Подбегает к окну и кричит.)Антон, куда, куда?
Что, приехал? ревизор? с усами! с какими усами?
Хлестаков. Да
что? мне нет никакого дела до них. (В размышлении.)Я не знаю, однако
ж, зачем вы говорите о злодеях или о какой-то унтер-офицерской вдове… Унтер-офицерская жена совсем другое,
а меня вы не смеете высечь, до этого вам далеко… Вот еще! смотри ты какой!.. Я заплачу, заплачу деньги, но у меня теперь нет. Я потому и сижу здесь,
что у меня нет ни копейки.
Лука Лукич.
Что ж мне, право, с ним делать? Я уж несколько раз ему говорил. Вот еще на днях, когда зашел было в класс наш предводитель, он скроил такую рожу, какой я никогда еще не видывал. Он-то ее сделал от доброго сердца,
а мне выговор: зачем вольнодумные мысли внушаются юношеству.
Хлестаков.
А, да! Земляника. И
что ж, скажите, пожалуйста, есть у вас детки?